Кредит на милосердие - Андрей Фролов

Нейкисты могут до посинения создавать свои чудовищные препараты, расширяющие границы сознания. Машинисты могут паять всё более и более мощные раллеры, обрабатывающие петабайты информации в пару мгновений. Корпорации могут раздвигать существующие рамки сети, открывая новые горизонты. Всё это – лишь сладкая ложь, заставившая человека забыть, кто он на самом деле. Забыть о том, что он хищник, способный выжить в самых диких лесах, имея в наличии только нож и моток веревки…

Наверное, Вебер родился не совсем в свое время, хотя философствовать на эту тему особенно не умел. Но когда читал про древних, копьем и мечом создававших то, что сегодня создается интригами и взломами корпоративных сетей, ему становилось чуточку горько. Наверное, и в егеря-то пошел по этой причине. С недоумением смотрел на людей, превратившихся в бездушные гаджеты для наполнения социальных сетей, жалел их, будто юродивых, но сам ни на секунду не забывал о том, кто он есть.

Это память крови, сказал ему кто-то из учителей и наставников. Это зов предка. Но он сможет достучаться до твоей сущности, только если ты будешь готов услышать.

Илья вздохнул, положив подбородок на прохладный приклад автомата. Принюхался, поймав легкий порыв ветра, но не уловил ничего нового. Подгнивающая плоть, запекшаяся кровь, машинное масло.

Подумать только, его цель лежит прямо перед носом – только руку протяни, а он пока не может даже потрогать. Ну ничего, терпения ему не занимать, без этого качества в таком непростом деле не обойтись. И только убедившись, что ловушки нет, Вебер будет готов взять то, за чем пришел. Убедившись на все сто.

Вездеходов оказалось три, как и сообщалось в загруженных Колокольчиком файлах. Массивные экспедиционные «Ермаки», настоящие жилые дома и лабы на мощной гусеничной базе. Стояли в караванной колонне, как шли перед остановкой. Прижались к краю заболоченной поляны, уже слегка завалены упавшими деревьями и густо покрыты пятнами снега. Средняя машина слишком близко к передовой, почти врезалась в корму, это позволяло сделать вывод, что остановка была экстренной.

Бросаться к находке и начать собирать трофеи Веберу не позволяли не две сосны, промявшие крышу последней машины. И даже не глубокий крен среднего вездехода, от долгого простоя на топкой почве ушедшего в поляну почти по правый борт. Снова и снова Илья рассматривал в бинокль разорванные тела членов экспедиции, и только это не позволяло спешить.

Он насчитал восемь человек. Значит, еще одиннадцать где-то по другую сторону каравана, невидимые с его позиции. Тела, по большей части разделенные на части, лежат вокруг машин, на крышах, свисают из дверей. Лежат и свисают, за целую зиму не потревоженные голодными падальщиками… Одно тело на дереве, метров шесть от земли, – измятое, как бумажный листок, прочно засевший в ветках. У большинства трупов в руках табельное оружие. Жестяные стенки фургонов местами искорежены так, словно внутрь пытались прорваться одуревшие экскаваторы.

Как бы цинично это ни звучало, Веберу крупно повезло. Принимая гибель экспедиции как печальную аксиому, всё могло быть многим хуже. Например, научных разведчиков мог атаковать не дикий зверь, наверняка мутант, а банда. Куницы или ушлые мальцы из Тайги, присмотревшие богатую добычу. Выйди так, и они вообще никогда не нашли бы пропавшего каравана, не говоря уже о главном богатстве, хранящемся в одной из машин. Именно поэтому, хладнокровно и без лишних слез, Вебер оценивал ситуацию как выигрышную.

Илья сконцентрировал взгляд на хронометре, еще раз проверил показания детекторов, считывающих из воздуха наличие опасных примесей или радиоактивных загрязнений.

Скоро стемнеет, пора начинать. Почти четыре часа провел он в своей засаде, пытаясь уловить хотя бы тень угрозы. Ничего. Ни птиц, пролетающих над погибшим караваном, ни случайного зверя, перебежавшего поляну. Что бы ни убило членов экспедиции, оно сделало так, что жители леса обходят это место стороной. Неведомый зверь оказал ему услугу, превратив место бойни в круг отчуждения, куда за всю зиму не шагнула ни одна нога…

Вебер медленно поднялся из импровизированного окопа, даже не стряхнув с одежды налипшие листья, хвою и ветки. Расстегнул теплые перчатки-трансформеры, превратив в боевой вариант, не мешающий пальцам давить на спусковой крючок. Сбросил капюшон. Выставив «Смерч» перед собой, мягко двинулся вперед, стараясь держаться кустов и молодого подлеска. Когда опушка закончилась, побежал прямо через открытое пространство, не опуская оружия. Двигаться было нелегко, болотистая почва гуляла и пульсировала под ногами, заставляя тяжко проседать на каждом шаге.

Добрался до кормы замыкающей машины, прячась за траком и садясь на колено. Перевел дух, чувствуя пульсацию в висках. Еще раз прислушался, принюхался, осмотрелся. Становилось похоже на то, что опасности действительно нет.

Расстегнув накладной карман на левом плече, Илья вынул анализатор, поводя прибором по сторонам. Машины чуть фонили, но значительно ниже опасных меток, и он спрятал детектор обратно.

Перелез через сухие стволы, придавившие вездеход, обошел цепочку «Ермаков» с другой стороны. Да, как Вебер и предполагал, оставшиеся караванщики обнаружились именно тут, такие же изодранные на части, окровавленные, окоченевшие, еще толком и не начинавшие гнить. Всего семнадцать тел, двоих не хватает. Илья медленно пошел вдоль каравана, всматриваясь в тех, кто был обезображен меньше других. «Балалайка» вела запись, одновременно сопоставляя зафиксированные лица с базой членов экспедиции.

– А вот и вы, профессор… – негромко пробормотал он, когда электроника в его голове сообщила о совпадении с базой данных. – Простите, если потревожил.

А. Д. Горин, 57 лет. Настоящий ас разведки полезных ископаемых, правая рука Пономаренко из Наукограда и один из главных инициаторов похода, лежал на заиндевелой сибирской земле, чьи недра так хорошо знал. У мужчины не хватало левой ноги и руки, а в левом боку зияла неровная дыра, будто проткнули лопатой. Вебер нагнулся, чтобы засвидетельствовать факт гибели профессора.

Наверное, можно было поразмышлять, что же с такой звериной силой и человеческой жестокостью унесло девятнадцать жизней, но Вебер предпочитал лишь смотреть. Пусть потом Колокольчик и таинственный заказчик сами ломают головы, почему это неведомый хищник, уничтоживший караван несколько месяцев назад, не стал подъедать трупы. Или почему пометил территорию так, что заходить на нее теперь не рискуют ни лисы, ни росомахи. Он – глаза заказчика, а не мозг. Он заснимет покореженные борта, засохшие потеки на стенках фургонов, мертвецов и другие детали, способные помочь восстановить картину.

Забросив автомат за спину, Илья присел, вынимая из окоченевшей руки ближайшего трупа пистолет. Повертел в руках, внимательно разглядывая простенькую модель «Русича», которой обычно вооружались частные охранные фирмы или почтальоны. Открыл затвор, заглянув на просвет, проверил магазин. Да, из оружия стреляли, успев выпустить четыре пули. Вероятно, с другими стрелковыми единицами каравана та же история… Отложив пистолет на землю, Вебер направился к накренившемуся вездеходу.