Девчата - Борис Бедный

А Илья шагнул к кассе. Глаза его сразу же выхватили из очереди незаметную Тосю, и он поспешил к ней — улыбающийся, на всю жизнь красивый, не чувствующий за собой никакой вины. Если бы Тося сама не видела, она ни за что не поверила бы, что он только что напропалую любезничал с красоткой Анфисой. Это лицемерие доконало Тосю. Она поскорей сцепила пальцы в прочный замок, боясь, что не совладает с собой, кинется к подлому обманщику и выцарапает бесстыжие его глаза.

Илья почуял неладное.

— Тось, чего это ты?

Он дружелюбно протянул руку. Тося согнутыми руками изо всей силы ударила его по запястью и сказала ледяным голосом:

— Отстань ты от меня, и ч-чего привязался? Я т-тебя в упор не вижу, п-понятно?

Илья насупился, заподозрив, что Тося разузнала кое-что о дурацком споре с Филей. Тося заметила испуг в его глазах и подумала с мстительной радостью: «Что, несладко?» В очереди зашептались, с пяток любопытных голов повернулись к ним. Катя замерла на полпути к лотерейному столику и добросовестно глазела на Тосю, ожидая, когда та начнет мстить за всех женщин. Помедлив, Илья несмело подался вперед.

— Не подходи, а то взорвусь! — честно предупредила Тося.

Она расслышала неприятный бабий визг в своем голосе, но даже этот противный, унижающий ее достоинство визг отнесла на счет ненавистного человека, которого она опрометчиво чуть было не полюбила.

Илья придвинулся на полшага, Тося отпрыгнула и драчливо выпалила:

— И на кухне чтоб ноги твоей больше не было! А то… ложки пропадают!

— Ложки?! — взревел Илья, оскорбленный в лучших своих чувствах. — Ну, знаешь…

Он легко, как докучливую ветку на лесной тропе, отстранил Тосю, прогрохотал сапогами к выходу и, срывая свою злость, так оглушительно хлопнул дверью, что робкий Ксан Ксаныч, расписывающийся в ведомости, уронил ручку, а в окошко испуганно высунулся недоверчивый кассир, опасаясь за целость и сохранность своих финансов.

Катя подбежала к Тосе.

— Ловко ты его! — похвалила она подругу. — Я просто горжусь тобой, за всех девчат горжусь! — В порыве женской солидарности Катя обняла Тосю и стиснула ее плечи. — Радуйся, Кислица, упекла ты его!

— А я и радуюсь… — уныло отозвалась Тося, не спуская глаз с ручки, маятником качающейся на шнуре и роняющей чернильные кляксы на пол.

Сашка с Ильей ходили по женскому общежитию и агитировали девчат, работающих в поселке, записываться в лесозаготовительные бригады. Сашка больше всего нажимал на сознательность, а Илья соблазнял высоким заработком.

— Еще бы одну барышню сагитировать — и поручение побоку, — сказал Сашка, выходя в коридор.

Илья поднял было руку, чтобы постучать в дверь комнаты, где жили наши девчата, но тут же отдернул руку, будто ожегся, и попросил приятеля:

— Стучи ты…

— А здорово тебе Тося насолила! — подивился Сашка и плечом толкнул дверь. — Гостей принимаете?

Все девчата были в сборе, не хватало лишь Тоси. Надя в своем семейном углу кормила ужином Ксан Ксаныча. Вера щелкала на маленьких ученических счетах, подбивая месячный итог работы верхнего склада. Катя с Анфисой сидели за столом друг против друга и пили чай — каждая со своим припасом.

Илья обежал комнату глазами и уперся взглядом в цветастые картинки. Он сразу догадался, будто его кто в бок толкнул, что пестрая галерея эта — дело Тосиных рук. И удивляться тут, собственно, было нечему: что-нибудь такое вот нелепое он и ожидал увидеть над койкой этой зеленой девчонки. Ей в куклы еще играть, а она из себя взрослую корчит!

— Вот что, девчата, — сказал Илья, спеша провернуть все общественные дела до прихода Тоси. — Времени у нас мало, да и агитаторы мы с Сашкой липовые, так что вы сразу соглашайтесь…

— Правильно! — подхватил Сашка. — Нечего тянуть, дело ясное, записывайтесь.

Сашка присел к столу и выложил перед собой блокнот.

— Да куда записываться-то? — спросила Катя, подвигая к Сашке пачку с печеньем. — Тоже мне, агитаторы!

Приятели переглянулись, недоумевая, как это они до сих пор не объяснили цели своего прихода. Сашка похрустел печеньем во рту, откашлялся и зачастил привычной скороговоркой человека, которому сегодня приходится в десятый раз повторять одно и то же:

— Не справляются в лесу на обрубке сучьев. Сами знаете, сколько снегу навалило. А многие комсомольцы в конторе прохлаждаются. Вот нам с Ильей и поручили выровнять это дело. Учтите, каждый комсомолец полтора процента тянет. В других комнатах записались, теперь вы давайте… — Для большей убедительности Сашка похлопал по блокноту с записями и оглядел девчат. — Ну, к Вере Ивановне и Кате это не относится, они и так в лесу работают. Надя — несоюзная молодежь. Значит, остается Анфиса… Слышь, Анфиса, переходи на основную работу!

— А чего я там потеряла? — спросила Анфиса. — Мне и на коммутаторе неплохо.

Сашка разочарованно посмотрел на Илью, не зная, с какого боку лучше подойти к заупрямившейся Анфисе.

— А может, все-таки пошла бы? — неуверенно предложил Илья.

Ему и молчать не хотелось, чтобы Сашка с девчатами не подумали, что он выгораживает Анфису, и язык у него как-то не поворачивался агитировать ее. Простые слова, которые он только что со спокойной душой говорил в других комнатах, совсем не подходили к Анфисе, теряли почему-то свой убедительный смысл. Илья припомнил главный свой козырь и вяло, по обязанности, сказал:

— Кроме всего прочего, учти: в лесу и заработок больше… Вот Катя не даст соврать.

— И правда, Анфиска, записывайся, — вступила в разговор Катя, пододвигая к Сашке кружку с чаем. — Силенка у тебя есть, будешь не меньше меня выколачивать.

— Мне и так денег хватает! — уперлась Анфиса.

— Эх, нету у тебя рабочей гордости! — пожалел Сашка. — Ладно, ты подумай, а я пока чаю попью.

— Агитируешь со всеми удобствами! — съязвила Анфиса и ушла в свой угол.

Илья недружелюбно покосился на нее. Хотела этого Анфиса или нет, но в нежелании ее идти на работу в лес сквозило обидное для Ильи пренебрежение к тем, кто давно уже там работал, а значит, и к нему. Впервые он подумал, что Анфиса не такая, как другие девчата: те никакой работы не боятся, а она все выгадывает, ищет свою окольную тропку в жизни. Илья отвернулся от Анфисы и стал разглядывать яркие натюрморты над Тосиной койкой.

— Ну, записывать, что ли? — нарочито бодрым голосом спросил Сашка.

В коридоре послышался мягкий топот валенок, дверь в комнату распахнулась, и на пороге выросла румяная с мороза Тося. Она скользнула взглядом по сразу поскучневшему лицу Ильи, заметила в руке Сашки карандаш над блокнотом и решила, что проворонила что-то очень интересное и поспела только к шапочному разбору. По молодости лет Тося считала, что все самое заманчивое в жизни происходит где-то в другом месте — там, где ее нет.