Дар юной княжны - Лариса Шкатула

Василий Ильич пружинисто напрягся, вышел, поклонился зрителям и стал такое вытворять с Алькой, что почтенная публика только испуганно ахала. Он бросал юного артиста и так, и эдак, но в последний момент ловил за ноги или за руки. Причем на лице Альки не было ни страха, ни растерянности. Только улыбка.

— Який смилый хлопчик! — шептали растроганные селянки. — Ни трохы не боится!

Они долго хлопали кланяющимся акробатам. Пока Аренский переодевался в борцовскую форму, паузу должна была заполнить Ольга.

Чтобы огромные клоунские башмаки могли держаться на её ногах, их пришлось просто привязать к щиколоткам. "Грим-уборная" была устроена в сарае, к которому вплотную прилегал занавес, так что зрители, как им и положено, не видели приготовлений и переодеваний артистов; клоун никак не мог от волнения завершить свой туалет. Пауза начинала затягиваться, когда на манеже, наконец, появился клоун.

А Ольга не успела потренироваться в клоунской ходьбе и потому, из-за мешающих ей ботинок, едва передвигала ноги. В неуклюжей, бесформенной фигуре девушка не угадывалась. Зрители приняли её за неизвестно откуда взявшегося мужика, толстого и трусливого.

Услышав приветственные крики и зарождавшийся в недрах публики смех, молодая дебютантка вознамерилась раскланяться так, как, по её наблюдениям, делали клоуны в цирке. Она отставила одну ногу в сторону, другую завела за неё и, поклонившись, вдруг упала лицом прямо в солому, потому что сцепившиеся друг с другом огромные башмаки никак не желали расцепляться.

На помощь Ольге пришел переодевшийся Аренский в наброшенной на борцовское трико небесно-голубой атласной рубахе. Он помогал ей подниматься, но не так, как помогают упавшей женщине. Он расцепил её запутавшиеся ноги и так сильно раздвинул их в разные стороны, что Ольга опять упала, на этот раз в другую сторону.

Наконец она поняла, что Аренский просто "валяет" её на потеху зрителям, — некоторые из них уже начали повизгивать от смеха. Ольга разозлилась: не предупредил заранее, а теперь делает из неё дурочку? Отбиваясь, она дрыгнула ногой; веревка, держащая правый башмак, лопнула. Артистка подхватила туфлю и с размаху стукнула Аренского по голове. Зрители от смеха сползали с лавок.

"На ногах с арены уйти не удастся", — решила Ольга и поползла к занавесу на четвереньках. Однако Василий ужом вертелся вокруг нее: перепрыгивал через неуклюжего клоуна, хватал за ноги, пока не оторвал и второй башмак.

Она падала, поднималась и опять падала, но в раздражении не сразу сообразила, что ни разу не упала больно. Каждый раз умелая рука в последний момент мягко поддерживала её, подхватывала незаметно для зрителей. Ольга только за кулисами поднялась на ноги и услышала, как её представляет Аренский.

— Весь вечере на манеже клоун Пиф в исполнении известной артистки Натальи Соловьевой!

Известной. Она даже рта не успела раскрыть. Где же тут артистизм? Она гневно встретила Аренского и только хотела ему все высказать, как он восторженно прошептал:

— Блестящий экспромт, Оленька, шарман[13]. Вы — прирожденная актриса.

И поцеловал.

Она — актриса?

— Молодчина, Олька, — теребил её за руку младший Аренский. — Публика до сих пор хохочет. С первого раза — и такой успех!

— Мне бы не помешал! — вздохнул Герасим. — А то, верите ли, братцы, от страха все внутри трясется.

Ольга несказанно удивилась: этот человек волнуется? Человек-гора с мышцами, будто канаты. А ей казалось, что только она одна из артистов испытывает эту сложную гамму чувств. У маленького Альки до сих пор от волнения вздымается грудь. А как сцепила пальцы Катерина, — костяшки побелели! — в ту минуту, когда Василий Ильич объявил:

— На арене будущий чемпион Европы и мира по борьбе, атлет и силач Герасим Титов.

Конечно, Аренский пошутил насчет будущего. чемпиона, но публика уже не вникала в такие тонкости. Все замерли в ожидании. А Герасим, увидев устремленные на него глаза зрителей, разволновался не на шутку. С сольным номером, пусть и на импровизированной арене, он выступал впервые. Живописно выглядевший в борцовской майке и черных брюках, он стоял у края занавеса и нерешительно взглядывал то на Василия, то на замершую от переживания Катерину.

— Мышцами поиграй! — громко шептал ему Алька. — Покажи себя!

Аренскому снова пришлось спасать споткнувшееся об очередного дебютанта представление. Он выскочил на арену с кочергой в руке и походя шепнул на ухо Герасиму:

— Матрос! Выше нос!

И улыбнулся про себя: "Теперь я в рифмы играю".

— Почтеннейшая публика, — поклонившись, заговорил артист, — вы видите эту кочергу? Не может ли кто-нибудь из вас её согнуть?

— Нема такого! — закричала со всех сторон публика. Аренский послал зрителям воздушный поцелуй и согнул в локте руку Герасима.

— Видите эти мышцы?

— О! — почтительно выдохнул зал. Герасим расставил пошире ноги и начал медленно сгибать кочергу.

— Дывытесь, люды, Катька своему коханому и коцюбы не пожалкувала! — выкрикнула какая-то завистница.

Зрители рассмеялись. Катерина покраснела, но с заветного места у занавеса не тронулась. Герасим между тем завязал кочергу узлом. Насмешницы притихли перед столь очевидным проявлением незаурядной мужской силы. Мальчишки украдкой щупали свои мышцы.

Тем временем Аренский вышел на манеж в борцовской форме и голосом профессионального конферансье объявил:

— А сейчас уже известный вам Герасим Титов и ваш покорный слуга сразятся на поединке, французская борьба!

Едва он успел договорить, как где-то совсем близко застрочил пулемет, послышались одиночные выстрелы, — судя по всему, у села шло настоящее сражение. В мгновение ока зрителей точно корова языком слизнула. Артисты некоторое время стояли в нерешительности, но потом Аренский — как всегда взял инициативу в свои административные руки.

— Герасим, Ольга, Алька — немедленно упаковываться!

— А как же… — начала было Ольга.

— Я сказал — немедленно.

Ольга и Алька кинулись выполнять распоряжение, а Герасим все не мог сдвинугься с месте и оторвать глаз от Катерины: на её лице читался откровенный ужас при мысли о возможном расставании.

Аренский тоже стал торопливо укладываться, но заметил странную, с его точки зрения, неподвижность Герасима. Глядя на них, замедлили сборы и Ольга с Алькой. Василий Ильич пожал плечами — мол, что поделаешь, война, — и вздохнул.

— Герасим, — он тронул товарища за плечо, — пора собираться.

Герасим с усилием отвел взгляд от Катерины и хотел было что-то сказать, как у ворот послышался топот копыт и во двор въехали трое вооруженных всадников.

— Эй, вы! — крикнул один из них в надвинутой на глаза папахе. — Полина казала, усим на майдани збыратыся. Негайно![14]