Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Пара сочеталась браком в 1914 году, после чего Джозеф принял решение уехать из Бостона, и молодые обосновались в Бруклине, штат Массачусетс, населенном преимущественно протестантами, где Роуз и начала рожать детишек. 25 июля 1915 года, через девять месяцев после медового месяца, родился Джозеф-младший, затем 29 мая 1917-го – Джон Фицджералд, 13 сентября 1918-го – Розмари, 20 февраля 1920-го – Кэтлин, 10 июля 1921-го – Юнис, 6 мая 1924-го – Патрисия, 20 ноября 1925-го – Роберт (Бобби), 20 февраля 1928-го – Джин, 2 февраля 1932-го – Эдвард (Тедди).

Для Роуз это было время эмоциональных и социальных лишений. Из блистательной дочери бостонского мэра она превратилась в бруклинскую домохозяйку, которая все больше и больше времени проводила в одиночестве, меж тем как муж решал свои деловые и сексуальные проблемы на стороне. Роуз с сожалением писала: «Джо распоряжался своим временем, так было и так будет всегда. Раньше много времени отнимала учеба, а теперь вот бизнес». Единственной отдушиной стало руководство дамским клубом, который она сама же и основала и в котором обсуждались проблемы воспитания и, разумеется, религии. Не испытывая тяги к сексу (она полагала, что секс служит исключительно для продолжения рода), Роуз вскоре поняла, что не имеет на мужа никакого влияния и мечты о яркой светской жизни так и останутся мечтами. В 1920-м, когда Джону шел третий годик, Роуз сбежала от мужа домой к отцу, но тот недвусмысленно дал дочери понять, что она отрезанный ломоть. Роуз вернулась домой. Ей оставалось только одно – стать образцовой матерью. Материнство она воспринимала скорее как долг, чем как удовольствие. Позднее она называла себя и мужа партнерами на предприятии «Семья», и этим все сказано. Роуз стала менеджером на фабрике по производству детей, которому вменялось в обязанность следить за работой нянек, горничных и кухарок.

«Я должна была твердо знать, что в доме есть необходимый резерв хороших подгузников… Кроме того, ежедневно требовался запас бутылочек и сосок, которые нужно мыть и стерилизовать. Конечно, я это делала не сама, но следила, чтобы другие делали как положено, причем не в ущерб иным важным делам. Если няня кипятила бутылочки и соски, готовила смеси и овощное пюре, а кухарке в эту минуту срочно понадобилась плита… вполне мог разразиться кухонный кризис, сопровождаемый руганью и обидами, что означало резкий спад в моральном состоянии и производительности…»

Роуз вела картотеку болезней своих детей, записывала лечение, отмечала рост и вес, следила за детской одеждой, проверяла уроки. Выполнив «управленческие» задачи, днем она отправлялась в свои католические клубы, к пяти вечера возвращалась домой и, если заставала там Джо, обсуждала с ним успехи младших Кеннеди. «Мы существовали отдельно друг от друга, хотя и относились к своим ролям со всей ответственностью, за что получали общие награды» – такой вердикт Роуз вынесла их партнерству.

Когда в апреле 1917-го Америка наконец вступила в Первую мировую войну, Джо категорически отказался идти в армию, за что его заклеймили трусом, не последний раз в жизни. Позорное пятно постараются годы спустя смыть своим героизмом два старших сына. Джо сосредоточился на зарабатывании денег: нелегально продавал спиртное в период сухого закона, благодаря чему, разумеется, свел знакомство с боссами тогдашней организованной преступности, играл на бирже, обучаясь секретам незаконных операций с ценными бумагами. К середине 1920-х состояние Джо, который после ухода в 1922-м из брокерской фирмы вроде как не имел явного источника доходов, журнал Fortune оценивал в 15–20 миллионов долларов (в пересчете на современные деньги). В 1926 году Джо переехал в Голливуд, где все теми же безжалостными методами сколотил еще больше денег, а заодно снискал репутацию мошенника и человека вероломного. Однако деньги, в особенности способы, какими он их добывал, не помогли Джозефу добиться общественного признания, о котором он так мечтал. После того как загородный клуб Кохассет отказал ему в приеме, он в 1927 году переехал в Ривердейл (штат Нью-Йорк), заявив, что «Бостон неподходящее место для воспитания маленьких католиков». Джо не сомневался, что в загородный клуб его не приняли исключительно из предрассудков, оттого что он «ирландский католик и сын трактирщика», но окружающие говорили, что все дело в дурной финансовой репутации. Именно страх перед предвзятостью побудил Джозефа купить летний дом на Кейп-Коде, где, как он был уверен, его примут. Племянник Роуз, Джозеф Ф. Гарган, говорил: «Основная причина, по какой Джо Кеннеди перебрался в Хайаннис-Порт, заключалась в том, что там ирландский католик мог вступить в загородный клуб». Сначала, в 1925-м, Кеннеди арендовали так называемый Малколм-коттедж, а спутя три года выкупили его в собственность.

В начале 1929-го семья переехала в Бронксвилл (штат Нью-Йорк), купив там усадьбу – шесть акров земли и двадцатиоднокомнатный особняк в колониальном стиле. Бронксвилл был известен полным отсутствием евреев. В том же году Джо закрутил громкий роман с актрисой Глорией Свенсон, находившейся тогда в зените славы, и умудрился потерять значительную часть ее денег и толику своих на безумно дорогом, но не оправдавшем надежд фильме «Королева Келли» (Queen Kelly). Роуз делала вид, будто знать не знает о мужнином романе, избегала конфронтации и все больше путешествовала, наказывая Джо огромными счетами за покупки. Эту манеру поведения – отрицание и бегство – переняла Джеки, когда столкнулась с постоянными изменами Джона. (Кстати, сам Джон весьма враждебно относился к отлучкам матери. Однажды, когда ему было пять лет, он напустился на нее: «Хороша мать, уехала и бросила детей!» Поначалу мальчик плакал, когда мать паковала чемоданы, но перестал, поняв, что ее это только раздражает.)

Джо Кеннеди пережил крах фондовой биржи в 1929 году, продавая без покрытия, а вскоре вновь разбогател на хищнических незаконных операциях с акциями и торговле спиртными напитками, получив в 1933 году через посредничество Джеймса, сына Франклина Д. Рузвельта, исключительное право на продажу виски Haig & Haig. В этом же году на волне легких денег и связей с новым президентом Рузвельтом Джо купил дом в Палм-Биче, зимней резиденции настоящих денежных мешков. В 1934-м Рузвельт, мотивируя свой выбор тем, что «вор вора скорее поймает», назначил Джо Кеннеди главой Комиссии по ценным бумагам и биржевой деятельности, ведомства, вызывавшего раздражение и у отца Джеки, и у ее отчима.

Теперь амбиции Джо Кеннеди простирались далеко за пределы Уолл-стрит; аналитическое чутье бизнесмена подсказало ему, что после краха 1929 года подлинный центр власти переместился с Уолл-стрит в Вашингтон, из бизнеса в правительство и офис президента. Во время выборной кампании 1932 года Кеннеди поддерживал Рузвельта финансово и кулуарно в надежде, что демократы выдвинут его кандидатуру на выборах 1940 года. Как минимум он ожидал получить министерский пост и в итоге был назначен председателем Морской комиссии в Вашингтоне; по секрету ему обещали и продвижение по социальной лестнице, которого они с Роуз так ждали, – должность посла в Лондоне. Здесь на окончательное решение Рузвельта повлиял союзник Джо, Артур Крок (в 1932-м Джо заплатил ему 25 000 долларов, чтобы имя Кеннеди мелькало в газетах). Крок устроил так, что новость просочилась в прессу еще до того, как вопрос был полностью улажен. Джо хотел получить дипломатический пост по весьма простой причине и своему помощнику по Морской комиссии, который сопровождал его в Лондон, сказал так: «Не набирай с собой много багажа, мы только внесем семью в “Реестр высшего света” и сразу назад, а потом в Голливуд – делать фильмы и зарабатывать денежки!»