Осенило – написал - Юлия Идлис

…Закон Российской Федерации пытается разорвать этот порочный круг юридически. В Гражданском кодексе РФ, который регулирует отношения между автором и заказчиком, есть статья 1289, пункт 2. Там написано: «В случае, когда срок исполнения договора авторского заказа наступил, автору… для завершения создания произведения предоставляется дополнительный льготный срок продолжительностью в одну четвертую часть срока, установленного для исполнения договора».

Что это значит в переводе на человеческий? Если вам вдруг не пишется (или пишется плохо), вы имеете полное право затянуть выполнение работы на четверть обговоренного с заказчиком срока.

Я еще не видела договора авторского заказа без строчки о том, что пункт 2 статьи 1289 ГК РФ «не применяется».

Заказчики думают, что, не применяя этот пункт, они экономят время. На самом деле они его разбазаривают – потому что написать хороший сценарий занимает меньше времени, чем написать плохой и переписать его потом еще несколько раз. Но эта мысль кажется здравой только в конце работы, когда ты со слезами, кровью и кишками выцарапал из пятого по счету автора нормальный сценарий, а в процессе перенес съемки с лета на зиму и заменил актеров, которые за это время забеременели или сломали ноги. А в начале работы мысль эта кажется контр-интуитивной – всем, кроме сценариста. Потому что только сценарист знает, какое феерическое говнище он может написать, когда ему не пишется.

Время, когда не пишется, нужно закладывать в дедлайн, чтобы не симулировать поломку ноутбука и срочный уход в запой, когда дедлайн прошел, а сценария так и нет.

Самый простой способ – сообщить заказчику, что ты не работаешь в праздники и выходные, и посчитать «неделю на серию» без учета этих дней. Получится как раз полторы-две недели на серию – это если ты все-таки будешь работать и в субботу, и в воскресенье, и в отпуске, и на дне рождения у бабушки.

Но самый действенный способ – честно не работать в праздники и выходные. А еще – не работать по ночам (и в целом – когда уже ничего не соображаешь). Не работать, если уже тошнит от собственной истории. Не работать с температурой. Не работать, «скрючившись на заднем сиденье служебного автомобиля» (кто знает, поймет).

«Когда же работать?», – спросите вы. Отвечаю: в остальное время. Его на самом деле вполне достаточно – если не приходится переписывать всю ту херотень, которую вы написали накануне ночью, когда ехали в такси с юбилея бабушки, укачивая орущего младенца.

Да и заказчик, разумеется, не хочет, чтобы вы вместо его сценария писали и переписывали какую-то херотень. Он просто думает, что вы в любой ситуации можете написать сценарий, – примерно, как хирург, который может удалить воспаленный аппендикс ночью, в такси, после юбилея бабушки, укачивая орущего младенца…

Oh wait.

Давайте проведем мысленный эксперимент. Прочтите вот это: «Она грустно улыбается сквозь стекло». Прочли? Теперь представьте эту сцену во всех деталях – «ее», эту грустную улыбку, это стекло. Где все происходит. Кому «она» улыбается и почему.

Представили? Хорошо. А теперь представьте, что нет никакой «ее», никакого стекла, и грустной улыбки тоже нет. И самой сцены нет – потому что вам надо ее придумать. Вместо этой сцены у вас в поэпизоднике запись «Они расстаются навсегда, хотя любят друг друга», дедлайн – и абсолютная, звенящая пустота в голове.

Что вы сделаете (после того как испытаете приступ паники)? То же, что сделал бы на вашем месте любой сценарист: сядете и начнете перебирать варианты.

Например, она такая рыдает, а он уходит. Или он такой рыдает, а уходит она. Или оба рыдают, заламывая руки. Или…

На пятнадцатом варианте подступает тошнота и ощущение собственного ничтожества. «Бездарь, – спрашивает себя сценарист, – ты вот сам-то хоть раз заламывал руки при живом человеке? Да? А на трезвую голову?»

К тридцатому варианту что-то начинает смутно вырисовываться: например, она уезжает. Непреодолимая сила – автобус? поезд? такси? электрический самокат? – уносит ее все дальше, и перед тем как исчезнуть, она – смахивает слезу? машет рукой? посылает воздушный поцелуй (о господи)? выкрикивает его имя (сейчас сблюю)? пожимает плечами? грустно улыбается?

«Ну, это же первый вариант, который приходит в голову», – любят говорить заказчики, критикуя сценарий (а сроки при этом ставят такие, будто сценаристу, в отличие от всех остальных людей, в голову приходит сразу тридцатый).

Первый десяток вариантов и правда почти всегда плох. Но без него не будет второго и третьего, как мы знаем из школьного курса арифметики. Мастерство сценариста состоит в том, чтобы как можно скорее отбросить этот первый десяток и перебирать дальше, пока не наступит одно из двух: кончится мозг в голове – или найдется что-то действительно оригинальное и точное.

Этот бесконечный перебор вариантов и есть работа сценариста. Бесконечный – потому что любую идею можно выразить как угодно. Список вариантов открытый, и никто не может сказать, дошел ты до лучшего из них или просто остановился от бессилия. И всегда есть шанс, что лучшего варианта просто нет, потому что история в целом – так, как ты ее придумал и пишешь, – не работает.

На этой радостной ноте пойду перебирать варианты одной там истории. Я уже добралась до сорок седьмого и чувствую, что вот-вот должно попереть. Должно же?

С одной стороны, сценарист лучше всех знает, как он работает и в какие сроки может уложиться. А с другой – не родился еще тот заказчик, который бы взял эти озвученные сценаристом сроки и вписал бы их в договор.

Каждый заказчик пытается уложить сценариста в свои собственные сроки, как будто сроки – это постель, а сценарист – ну, вы поняли. В ход идет все: комплименты; сравнения с другими сценаристами, которые за день пишут восемь серий для шести проектов. В отдельных случаях – шантаж и угрозы. Все, чтобы сценарист перестал уже ломаться, как будто он (ну, вы поняли).

Заказчика можно понять: он человек страстный и хочет, чтобы все было по любви. А у сценариста все, как обычно, по расчету.

Расчет простой. Работа состоит из двух этапов: написания и придумывания. То есть из бешеного стучания по клавиатуре – и из сидения с пустым взглядом, устремленным в стену. Каждый из этих этапов занимает определенное время. Ни один нельзя пропустить.

Не посидишь с пустым взглядом, устремленным в стену, – нечего будет потом настукивать на клавиатуре. Однако при установлении сроков сдачи сценария учитывается только стучание по клавиатуре.

Что говорит сценарист, когда заявляет, что напишет первую серию часовой драмы за месяц? Что две недели он будет сидеть, уставившись в стену. То есть – придумывать историю, перебирать разные варианты ее развития, создавать и отбрасывать персонажей, менять персонажам пол, смотреть, что получается, возвращаться к предыдущему варианту, менять жанр, смотреть, что получается, возвращаться к тому варианту, который был за два варианта до предыдущего, и т. д. А еще две недели сценарист будет истерично стучать по клавиатуре, чтобы успеть все это записать по-человечески, потому что понимает, что проект срочный.