Дарители. Книга 5. Сердце бури - Екатерина Соболь

– Остановились отдохнуть в одной деревне, а у них там паника: когда Сердце вернулось, люди в лесу начали пропадать, – вставил Йенс, решив взять рассказ в свои руки. Впрочем, к Генри он близко не подходил, старался встать так, чтобы между ними была телега. – Там, наверное, какая-то злая тварь ожила после трехсотлетнего сна, а у нас как раз денег не было. Когда мы с постоялого двора сбегали, я ни одной монетки не тронул, хотя прямо сердце кровью обливалось их там оставлять! Но раз там всех убили, деньги их теперь прокляты, такое мое мнение. Короче, в той деревне нас просили с чудовищем разделаться – из местных никто не решался, – и я смекнул, что сынок мой в подвигах поднаторел, раз из похода за Сердцем целый вернулся, а значит, мы так заработать можем. Нам половину денег вперед выдали, а про вторую сказали: дадим, если победите существо. В общем, нам пора.

– Лучше ты к ним иди, деревня вон там, – простодушно сказал Сван, глядя на Генри. – Обещали двадцать серебряных монет и мешок картошки.

– Зачем ты ему рассказал, идиот? – простонал Йенс.

Ну, это же он победил, – ответил Сван и потер кулаками глаза. – Мы другое существо найдем, с этим как-то неудачно вышло. А потом я натренируюсь и одолею Хью. Никогда ему не прощу, что он убил ту девушку.

– Да ты и знал-то ее от силы час! – насупился Йенс. – Но ты прав: если победишь Хью, нас наверняка хорошенько наградят. Скажи спасибо, что я за тобой присматриваю да направляю, а то пропал бы уже.

– Хью ведь тоже ваш сын, – растерялся Генри, ощупывая неприятно нагревшуюся повязку на шее.

– Неудачный вышел, – махнул рукой Йенс. – И второй-то неизвестно что, но от Хью я уж точно никогда ничего хорошего не ждал. Теперь каждый за себя, времена такие.

– Мы искупим вину, и нам разрешат вернуться домой. Нас за что-то выгнали из Хейверхилла, вот только никак не могу вспомнить за что. – Сван прищурился на солнце. – А тебе не кажется, что оно какое-то бледное?

Генри молча глядел на Свана, и сердце у него противно сжималось. Эд был прав: жестоко было даже подумать, чтобы использовать его для победы над Хью. Только теперь, глядя на смешного, встрепанного и грустного Свана, он понимал, каким ужасным был его изначальный план.

– Сван, слушай, – сказал он наконец. – Тебе не нужно побеждать Хью. Он твой брат, уж какой есть. Ты не должен. Я все сделаю, обещаю. А тебе надо укрыться где-нибудь в безопасном месте.

На полудетском лице Свана внезапно проступило острое, внимательное выражение.

– Я тебя знаю? – протянул он. – Мы ведь встречались раньше, да?

Генри покачал головой. Самое безопасное место сейчас там, где больше никто не помнит о нем, там, где Джетт зарабатывает историями, а Эдвард обсуждает балы с друзьями. Генри побрел к воронке, оставшейся от дерева, и подобрал несколько уцелевших веток с желтыми цветами. С каждой минутой отрезвляющее действие боли таяло. Огонь возвращался. Нужно было успеть.

– Возьмите это и езжайте в столицу. Прикажи лошади гнать со всей силы. Это ясно? – Генри в упор посмотрел на Йенса, и тот с опаской кивнул.

– Только я не знаю, где столица, – сказал он, пока Сван, жмурясь от удовольствия, нюхал цветы, которые вручил ему Генри.

Генри закрыл глаза и вспомнил точку на карте, которую показывал Пал. Где север, легко определить по деревьям и положению солнца, значит, Хейверхилл вон там, а столица…

– Вон там. – Генри ткнул на юго-восток. – Это недалеко, за полдня доберетесь, если будете гнать. Сван, найди Джетта и отдай ему эти цветы. Скажи, что можно хорошо заработать, если их продать, а в обмен попроси за тобой присмотреть. Если что-то произойдет, вы там хотя бы будете вместе. А, да! Йенс, отдайте Джетту телегу. Он переживал за свою лошадь.

– Она по нему тоже скучает, хотя было бы по кому, – проворчал Йенс.

Он пошептал лошади, та кивнула – хотя, может, просто дернула головой в подходящий момент, – и Сван, постоянно оглядываясь на Генри, сел в повозку. Тот согнулся и уперся ладонями в колени. Огонь был недоволен, что их покидают такие вкусные кусочки, и Генри изо всех сил пытался не дать тому, что скреблось внутри, вырваться наружу.

– Я написал песню о походе за Сердцем. Можно, я хоть тебе спою? – застенчиво спросил Сван.

Йенс недовольно застонал, но Генри кивнул, и Сван запел. Лошадь уже тянула телегу прочь, но Генри стоял и слушал, пока телега не скрылась за деревьями, все быстрее катясь по пригорку.

Последние слова Генри едва расслышал, но все равно улыбнулся.

– В точку, Сван, – негромко сказал он. – Ты молодец.

Генри измученно прислонился к дереву, глядя, как налетевший откуда-то ветерок гоняет по земле пепел и желтые цветы зверобоя. От любого движения по телу прокатывались волны жара, мышцы сводило. Генри чувствовал каждого зверя в лесу, каждую птицу в небе, каждую искру жизни на километры вокруг.

– Мы идем за Хью, – процедил он сквозь зубы. – Сдержись, иначе оба ничего не получим. Ты создан не для того, чтоб носиться по лесу за кроликами. Ты заберешь силу величайшего существа на земле. Но для этого тебе нужна моя трезвая голова.

Огонь разочарованно заворчал, но послушно притих. Генри чувствовал, какое усилие делает над собой огонь, чтобы уступить ему больше места, но дышать и правда стало чуть легче.

– Спасибо, – выдохнул он. – И спасибо, что прикончил зверобоя.

– Какая трогательная сцена, – произнес Странник. Генри наклонился вперед и увидел, что он прислонился к тому же дереву с другой стороны. Даже сейчас, со своим обострившимся чутьем на все живое, Странника Генри не чувствовал – вместо него была абсолютная пустота.

– Хочешь водички? – участливо спросил Странник.

Генри замотал головой. При слове «вода» у него чуть судорога не началась. Нет уж, никакой воды, он близко к ней не подойдет, никогда, ни за что, он не будет мыться, пусть грязь сама отпадает, он…

– А вот зря отказываешься, – насмешливо сказал Странник, протягивая к нему руку. – Очень освежает.

В следующую секунду Генри показалось, что его убивают, потому что вода обрушилась на него со всех сторон.

– Чем сильнее огонь внутри разрушителя, тем сильнее боль, которую ему причиняет вода, – жизнерадостно сообщил Странник, перекрикивая шум волн и рев ветра. – Да уж, вижу. Ну прости, я не говорил, что будет легко.