Проклятие Эдварда Мунка - Ольга Тарасевич

Это вернулось…

– Василий Михайлович, так я могу раскрыть эту тему в своей курсовой работе? Василий Михайлович!

Бубнов кивнул:

– Да, можете. Кобоса не читайте, там много неточностей. Ваша трактовка одного из последних периодов творчества Мунка ошибочна. Тем не менее, я не запрещаю вам затрагивать эту тему. Вас действительно интересует личность выдающегося художника. А еще вы даете очень любопытные емкие определения. Мне будет интересно ознакомиться с вашей работой…

6

Из дневника убийцы

Мне пришлось отказаться от назначения встреч в «Coffee town». Не надо оставлять следов. К чему проявлять постоянство в мелочах? Пусть постоянной будет смерть. Только это имеет значение. К тому же, в Москве полно небольших полутемных кафе.

Пришедшая на встречу женщина меня разочаровала. В Интернете она размещала профессиональное фото. Парикмахер, визажист и фотограф превратили серую мышку в роковую красавицу. Ее было сложно узнать. Даже полумрак зала не придавал ей очарования. Она так и не дождалась того, с кем собиралась встретиться. Даже странно, как с такой внешностью женщина оказывает интим-услуги. Ночью все кошки серы, но серые мышки не подходят для смерти. Хотя ей и не откажешь в умении притягивать внимание. Во всяком случае мое. Меня зацепили ее слова: «Продамся тому, кто заплатит дороже». Хорошая фраза. Жаль только, что женщина, которая ее придумала, так не похожа на требуемый персонаж…

1

Потсдам, 1892 год

Красноватые отблески умирающего в камине огня слабо освещали некогда роскошную гостиную старого замка. Ловким рукам служанок не мешало бы натереть до блеска бежево-коричневые кубики паркета, превращающие пол во множество лестниц. Смахнуть пыль с белых ваз майсенского фарфора, расставленных на камине. Протереть крышку комода, отделанную черепашьими пластинами и перламутром.

Но служанок новый владелец замка Альберт Кольман рассчитал. И вот позолоченную лепнину потолка потихоньку затягивали в свои сети пауки. Яркий солнечный свет, проникающий днем через незадернутую портьеру, выжег пятна на задрапированных синей парчой стенах. Впрочем, теперь, в полумраке, пятна скорее угадывались, чем виднелись. Картину царящего в зале запустения и хозяйского равнодушия завершал черный кот, беззаботно скрутившийся клубочком на стуле с изогнутыми ножками.

Устав лежать без движенья, кот заколотил роскошным пушистым хвостом по сиденью, поточил коготки о синюю обивку и посеребренные подлокотники, а затем легко спрыгнул на пол. До поры до времени ему было больше нечего делать в замке. Вчера он получил все, что хотел…

Желания людей неоригинальны. Богатство и почести. Женщины жаждут заполучить мужские сердца. Мужчины – женские. И тех, и других разъедает ржавчина зависти. Из года в год. Из века в век. И в любых краях, любых землях звучит: «Возьми все, но…» Покупатель человеческих душ редко лично совершает сделку. Еще реже в домах вдруг сворачивается урчащим от удовольствия клубочком пушистый черный кот. Вчера был тот самый случай. За круглым столом, украшенным цветной мозаикой, собрались очень любопытные грешники. Поглощенные разговором друг с другом, они и не заметили легкого блеска желтых кошачьих глаз, буравящих полумрак со стула у разгорающегося камина.

– Ничего не понимаю… – голос Эдварда Мунка звучал растерянно. – Дагни? Станислав? Август? Что здесь происходит?

Красивое тело Дагни в узком коконе длинного золотистого платья поневоле притягивало мужские взоры. Девушка поправила непослушный черный завиток волос, спадавший на мраморный лоб, и сказала:

– Господин Кольман пригласил нас присутствовать на спиритическом сеансе. Он сказал, что сегодня будет вечер исполнения всех наших желаний. Но это какой-то прохладный вечер, не находите?

Август Стриндберг, не спуская с Дагни горящих обожанием глаз, согласно кивнул. Эдвард Мунк поежился, его плечи сотрясал озноб.

– Действительно, не жарко, – торопливо произнес Станислав Пшибышевский.

Кот мысленно одобрительно мяукнул. Врал поэт очень правдоподобно. Ему уже не может быть холодно. Его мечта сидит поблизости, стиснув на коленях пока замерзшие ладони. А дома, между прочим, не спит, дожидаясь супруга, жена Станислава. Она всматривается в ночь за окном и переводит взгляд на розовощекого младенца, безмятежно дремлющего в колыбельке…

Альберт Кольман легонько подтолкнул Эдварда к стулу и несколько раз повторил:

– Прошу же вас. Присаживайтесь.

Художник, казалось, не понимал, что с ним происходит. Он хотел сесть за стол, рядом со своими друзьями – и не мог этого сделать.

В каминной трубе гулко и тоскливо застонал ветер…

– Эдвард, прошу вас, – Дагни нетерпеливо присоединилась к увещеваниям хозяина замка. – Мы и так вас долго ждали. Давайте же начинать сеанс!

Альберт Кольман подошел к комоду, открыл ящик, извлек из него блюдце и белый лист бумаги.

Кот лениво смежил веки. Все, дальше неинтересно. Они всегда берут блюдце или колдовскую доску. Кольман выбрал блюдце. То, что будет потом, он видел миллионы раз. Собравшиеся за столом зажгут свечу. Потом на внешней стороне блюдца чадящее пламя вычернит контур восьмиконечной звезды. Блюдце положат на лист бумаги, сомкнут вокруг него плотно сведенные пальцы рук и скажут что-нибудь глупое вроде: «Дух явись»…

Желтые глаза кота сверкнули лишь тогда, когда Альберт Кольман едва слышно произнес:

– Он здесь. Он готов исполнить все ваши желания.

А вот это самое любопытное. Наверное, бледный художник тоже захочет заполучить Дагни. И писатель вспоминает, какая тонкая у нее талия – как раз для его ладоней. Как, скажите, как разделить одну женщину между тремя мужчинами?

«Гениальные книги. Я хочу писать гениальные книги», – подумал Стриндберг.

Мысли художника путались. Он начинал мечтать, как касается белой руки Дагни. И тут же представлял, как можно нарисовать руку на холсте. И отчаяние стискивало грудь: не может, не получается сделать так, чтобы в любимой женской ручке отразилась вся его нежность, надежды, ревность.

«Вечер исполнения желаний? Глупость какая. Бога нет. Или он есть, но слишком занят. И духов нет. Что же я тогда здесь делаю? Да! Решено! Я хочу вечного вдохновения», – подумал Эдвард Мунк.

Кот расслабленно заурчал.

В кудрявой головке Дагни рисовались чудные картины. Рядом любимый человек. У них много денег. И жизнь их ждет долгая-долгая.

После того, как гости старинного замка разошлись по спальням, кот еще долго лежал на сиденье стула, обдумывая увиденное. Когда он придумал, как угодить заблудшим душам, дел в гостиной у него не осталось. Он мягко прошел по паркету и выскользнул за дверь.

Невольный свидетель, наблюдавший за черным пушистым комком, спускающимся по устланной красным ковром спиральной лестнице, обязательно бы потер глаза. Истошно мяукнув, кот вдруг растворился в воздухе, как будто его здесь никогда и не было.