Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

– Скажите, доктор Грей, а вам это зачем? Когда я еще ходила в школу, помнится, вы все читали мисс Льюис нотации за то, что она давала нам столько из Остен.

– Да, доктор Грей, зачем это вам? – раздался голос в дверях. Все трое обернулись, увидев Аделину, с головы до пят в трауре, лишь подчеркивавшем бледность и усталость ее лица.

Доктор предложил ей свое кресло, но она отказалась и встала рядом с Адамом у книжной полки, достав толстый том, который он только что изучал. Внимательно изучив обложку, она раскрыла книгу и повернулась к ним.

– Такого я раньше не видела – фамильное тиснение Найтов. И много здесь таких?

– Спросите мисс Стоун, вашу бывшую ученицу. Скрупулезность в отношении книг досталась ей от вас, – указал доктор на Эви.

– Вы ведь понимаете, что это второе издание «Белинды»? – Аделина обращалась ко всем присутствующим. – Марии Эджуорт, важнейшего из наших педагогов‐теоретиков! Ему цены нет – межрасовый брак слуги-негра и юной англичанки убрали из третьего издания.

Просто невероятно!

Аделина вернула книгу на место и уселась в кресло, предложенное доктором, взглянув на каждого из них.

– Так вы с ней поговорили?

Доктор оценил ее проницательность.

– Конечно, она прекрасно впишется в наше общество.

– А она согласилась? – улыбнулась в ответ Аделина, взглянув на все еще ошеломленную Эви.

Та смотрела на столь почитаемых ею учительницу и доктора, которых знала с детства, думая, не это ли та самая долгожданная возможность проявить себя, к которой она столько готовилась? Стать частью того, что раньше было ей недоступно. Внести свой вклад. Знать что-то, о чем не знают другие.

– Да! – радостно воскликнула она.

Лондон, Англия.

Полночь, 3 января 1946 года

Мими сидела у открытых застекленных дверей номера в «Ритце», где они с Джеком остановились в канун Нового года. Она не могла уснуть и вновь изучала содержимое коробочки с топазовыми крестами. Со свойственной Джеку непосредственностью, прошлой осенью он буквально воспринял ее интерес к приобретению украшений на «Сотбис». После аукциона ей пришлось объяснить ему, что она хотела обеспечить их сохранность, а не просто носить их, и думала, что никто, кроме такой преданной, как она, поклонницы Остен, был на это не способен. Джек вновь поразился тому, на какую преданную любовь была способна Мими – казалось, ко всем, кроме него.

Работа над «Разумом и чувствами» шла полным ходом, и на каждую строчку Элинор, которую играла Мими, он вставлял несколько и для Уиллоуби. Он был не самым опытным продюсером, но ему хватило чутья, чтобы распознать самого интересного персонажа. В Джеке удивительным образом мешались самые разнообразные качества, и его невероятное чутье порой пугало Мими. Иногда она даже думала, что он вернулся во времени на пару лет назад – с такой точностью срабатывала его интуиция.

Если бы ей самой удалось отправиться назад во времени, она бы никогда не поверила в то, что будет помолвлена с ним или что на ее пальце будет кольцо Джейн Остен. Или что она переедет в Хэмпшир. Или – если отважится это признать – влюбится. Готовность Джека свернуть горы влекла ее, будучи весомым аргументом. Она словно видела, как крутятся шестеренки в его голове, знала, что движет им, и так забавно было следовать по этому пути, зная, какая награда ожидает в конце. Мими возненавидела бы себя за свою любовь, но она уже была большой девочкой и не подставила под удар никого, кроме, возможно, самой себя.

Крайне трудно было не путать диктуемые упрямством и расточительностью поступки Джека с наклонностью к щедрости или чистотой и самоотверженностью. Она знала, как просто устроено его сердце со множеством маленьких каморок, в котором всегда главенствовала похоть. Сейчас она занимала хозяйскую спальню, диктуя свои условия и пользуясь всеми полагающимися привилегиями, но, зная о прошлых победах Джека, она вполне могла оказаться где-то на чердаке, как Фанни Прайс в «Мэнсфилд-парке».

Вот почему с тех пор, как в ночь после аукциона они впервые спали вместе, она пыталась не отдавать ему всю себя целиком. Наитие подсказывало ей, что Джеку мало было того, что женщина отдавала ему всю себя: он хотел владеть ею с правом первого отказа, на правах скваттера, оставаясь свободным. Для Джека, на всех парах штурмующего любые преграды, подобающим доказательством любви в ответ на ухаживания являлось лишь разоружение и сдача.

Мими взглянула на него, спящего на королевской кровати: да, он был отменным любовником. Быть может, именно это химическое сродство и было ключом ко всему и так превратно всеми толковалось. Мать как-то говорила ей, что самое важное в браке – сильное взаимное влечение, так как, в конце концов, лишь оно способно удержать супругов вместе и служит лучшим путем к примирению.

Тогда Мими, будущая студентка колледжа Смит, сочла эти слова полной чушью. Но за полгода рядом с Джеком Леонардом она поняла, почему в массовой культуре столь важное место занимает секс, и не менее важным было то, занимаешься ли ты им с тем, кто пленил тебя, или нет. В самые горькие минуты, вспоминая слова одного профессора: «Карьера актрисы – это апофеоз проституции», Мими боялась, что весь ее успех в кино является лишь следствием влечения, которое к ней испытывают совершенно чужие ей люди. По мере того как росла ее голливудская слава, этот страх был одной из причин, побуждавших ее двигаться дальше, играть все более трудные роли, не следуя образу гламурной звезды.

Теперь она понимала, зачем Джейн Остен уделяла столько внимания «плохим парням» в своих романах. Если даже Фанни Прайс почти сдалась, позволив Генри Кроуфорду «ранить ее сердце», нам было не на что надеяться. Мистер Дарси был идеальным примером мужчины, привыкшего все держать под контролем, но, едва повстречав Элизабет Беннет, в угоду собственной страсти стал совершать столь порицаемые им ранее поступки. Подобная уязвимость привела его в ужас, и он сделал все, чтобы оттолкнуть Лиззи, кроме обвинений в каком-то несущественном проступке и обмана.

Остен знала, сколь сильным было физическое влечение (примером тому служили Мэри Кроуфорд и честный Эдмунд Бертрам, Уикхем и Лидия, и даже Беннеты за двадцать лет до действия романа). Мими вздохнула – такой обыденной и животной казалась ей сейчас сокровенная тайна прозы Остен.

Полусонный Джек заворочался в постели, и его рука пыталась отыскать ее тело рядом. Наконец он хлопнул ладонью по простыни, открыл глаза и увидел, что она сидит у балкона.

– Попытка к бегству? – улыбнувшись ей, он потер глаза и подбородок, затем сел в кровати.

Она улыбнулась в ответ, подойдя ближе, и он потянул за поясок ее розового шелкового халата.

– Не так быстро, мистер. У тебя скоро важный звонок – сейчас в Лос-Анджелесе четыре часа, помнишь?

Он зевнул, свесив ноги, и она нежно провела рукой по его светло-русым волосам – щетина на щеках была темнее. Для бизнесмена с Восточного побережья у него был вполне здоровый калифорнийский вид; на деловых встречах этой недели он просто блистал.