Метро 2035. Стальной остров - Шамиль Алтамиров

Росли они плохо, как, впрочем, и все «северные» дети. Но, если до войны можно было пить витамины, то после это было уже проблемой. Близнецам было по шесть лет, когда Макар почти сутки блуждал по тундре в глубине острова, собирая редкие кислые ягодки, чтобы хоть как-то разнообразить их рацион. За что получил по шее от Деда, причем получил вполне ощутимо – физически. Васильев близнецов строжил, точно так же, как и самого Макара. Ну а он сам с пацанами так не мог. Как и не мог до конца определиться, как именно относится к Пашке и Кольке, кто они для него, младшие братья? Вполне может быть.

Тридцать пять лет – почти старик. Макар ощущал эту старость, как, возможно, ощущал свою Дед Василий. Он вырос здесь, его юность прошла среди льдов на маленьком клочке суши в пятьдесят квадратных километров в бушующем океане. Но он все еще помнил, а порой и скучал по той, довоенной, беззаботной жизни.

Макару не хватало многого, например, сладкого. Откусить и разжевать шоколадную конфету, пусть даже с белой противной начинкой, запивая настоящим горячим чаем. Посмотреть какой-нибудь бред по телевизору, прогуляться по зеленому парку, но так, чтобы там было жарко, а он в шортах и майке. В свое время, прочитав от корки до корки все имевшиеся книги по зоологии, ботанике, орнитологии и прочей дребедени, он, черт возьми, заскучал по школе и учебникам!

Как было просто пойти в магазин и купить какой-то еды! Не гоняться целый день с гарпуном по тундре, не дробить стальной колотушкой кости плачущему от боли, почти как ребенок, тюленю, чтобы добыть мясо, насквозь провонявшее рыбой. А попросту взять с полки.

Пашка и Колька увлеченно доедали засоленную рыбу, вытирая жирные руки об свои тюленьи куртки. Они были сыты, довольны, их вполне это устраивало, но все потому, что ничего другого эти мальчишки не видели. А Макар последний месяц просыпался посреди ночи, явно ощущая на языке вкус арбуза.

Снилось, что он ест ярко-красный арбуз. Разрезает столовым ножом тонкую хрустко раздающуюся в стороны шкурку. Разделывает его на большие, сочащиеся дольки. Но дольки с косточками – это не то. Потому Макар берет и откусывает плотную сердцевину. Холодная, чуть похрустывающая на зубах мякоть взрывается во рту своей чуть вяжущей сладостью и долгим послевкусием.

Эти два белобрысых мальчика никогда не знали жизни за пределом Треугольника, весь их мир заключен на этом проклятом острове. Макару было их немного жаль. Жаль, что близнецы уже, наверное, никогда не увидят мира большого. Хотя… Он обернулся на загаженную птицами рубку «Енисея».

– Ладно, парни, будем делать дело. Пашка, цепляй лебедку.

Двигатель опустили на стреле мини-крана, бывшего частью моторного отсека, с закрепленной лебедкой из ангара. Муфта, придуманная Семецким, подошла идеально, только пришлось как следует постучать кувалдой, чтобы шпонка зашла глубже в паз на валу редуктора. Топливные магистрали – парные металлические трубки – от насоса высокого давления протянули к двигателю и подключили. Следом по списку из пухлого блокнота шли многочисленные провода и датчики, благо, Юрий не стал полагаться на память, а попросту на каждый разъем или патрубок повесил пронумерованный ярлык.

Макар совсем запарился в своем тулупе, потому сидел в моторном отсеке только в свитере и песцовом жилете. Тяги – длинные стальные штыри, управляющие оборотами двигателя, – через подвижные колена тянулись из рулевой рубки. На двигателе все уже было соединено, но вот промежуточная часть пряталась за трубами системы охлаждения. Макар не мог видеть небольшой штырь с резьбой, он ощупывал эти железки пальцами. Согнувшись в три погибели, он потел в жилете и матерился, пытаясь попасть штырьком в ушко штанги.

– Ну что, не получается, дядь Макар? – белобрысая макушка, подсвеченная солнцем, свесилась с края.

– Да, Паш. Фигня какая-то.

– Может, мне? У меня пальцы тоньше будут.

– Пробуй, – согласился Макар, пропуская пацана в закуток между радиатором и стальной стенкой.

– Там железку в дырку сунуть надо. Ребристая железка.

– Ага, ощущаю.

Макару надоела мазутно-дизельная вонь, проигнорировав лесенку он, подтянувшись на руках, вылез из отсека на палубу. Из-за пригорка показалась коренастая фигура с дробовиком.

– Что, оболтусы, фигней страдаем? – прохрипел Дед поставив ногу на борт.

– Типа того, Дед. Ты тоже?

– Чего? – вскинул кустистые брови Васильев.

– Ну это, фигней страдаешь? – улыбнулся в бороду Макар.

А Пашка хихикнул из моторного нутра.

– Гуляю я. Чего там с машиной?

– Собираем, – пожал плечами Макар. – Колян, сгоняй аккумуляторы привези, и канистры с охлаждающей жидкостью. Какие надо, у Семецкого спросишь.

– Нету его, с Манькой ушел, – отозвался Васильев.

Макар почесал затылок, вспомнив, что сам отправил Юрия сопровождать Машку:

– Тогда сам. Они такие черные, по двадцать литров. С оранжевой наклейкой. Пять штук. Сможешь?

– А то, конечно! – выпятил узкую грудь Николай.

– Я тоже хочу на ровере, – послышалось из моторного. – Я уже закончил!

– Тогда вдвоем. И, это, пожрать там у матери возьмите. Задержимся, работы еще много.

Пашка выскочил из моторного отсека и припустил с братом наперегонки, споря, кто поведет первым.

– Балбесы, машину только не угробьте! – крикнул Дед вдогонку.

– Мы аккуратно! – донеслось уже от ровера.

Выиграл, судя по всему, Пашка.

Васильев, усевшись на борт, задумчиво уставился вдаль. Океан был на редкость спокойным, водную гладь лишь изредка беспокоила небольшая рябь да легкие почти незаметные волны.

– Отлив что ли начинается…

– Наверное, – донеслось снизу.

Макар проверял, что там накрутил Павел, и подкручивал за ним гайки. Он еще раз прошелся по патрубкам, притягивая соединения как можно плотнее.

– Скажи честно, ты на большую землю собрался? – Дед все так же сидел вполоборота. – Рыба, другие острова, спору нет, нужны… Думал, я не замечу, как ты с картами таскаешься, пацан? – единственный глаз уставился на Макара.

– Да, Дед. Сдохнем мы здесь. Не сегодня, так через десять-двадцать лет. На сколько еще нефти и горючки хватит?

– Нефти в танкере лет на сто с нашими потребностями. И Юрка обещал, что наладит перегонку сырца в керосин, – Васильев протяжно вздохнул. – Я тоже думал об этом, Макар. С первого дня, как ты здесь оказался. Думал бросить все и до Большой земли, к дочкам. Хоть на лодке, хоть на плоту из бочек. Да, даже вплавь.

Макар слушал и молчал. Да и что тут скажешь? Он помнил, как Васильев скрипел зубами, думая о чем-то своем, бродил по станции мрачнее тучи. Как запирался один в своей комнате и днями не выходил. Видел, что Васильев боролся с собой и своим личным горем, грызшим его изнутри. Боролся в одиночку, ни с кем так и не поделившись.