Дэмономания - Джон Краули

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 167
Перейти на страницу:

Мудрецы-перипатетики{70} и чудотворцы, призыватели ангелов и златоделы в те годы сновали повсюду, переезжая из столицы в столицу, сталкиваясь друг с другом в университетских общежитиях и городских тавернах, они воздавали хвалу трудам друг друга на общем для них языке, латыни, какой бы странной и смешной ни делал ее национальный акцент для чужого слуха. Как побродяги обмениваются сведениями о том, где сегодня можно получить работу или ночлег, так и они обменивались вестями о дворах, где радостно примут их труды или, по крайности, не будут скандализированы, о князьях, которые могут хотя бы на время дать им приют и защиту.

Таким был Парацельс, сказавший, что Философ должен изучать codex Naturae, Книгу Природы, именно таким, пешим образом, одна страна — одна страница{71}; в эфесе его шпаги жил дух-фамилиар{72}. Таким был и Корнелий Агриппа, безостановочно колесивший по Европе со своим черным псом, преследуемый слухами и подозрениями.{73} Несколько позднее Джордано Бруно учил трем ключам силы — Любви, Памяти и Матезису{74}, — странствуя из Неаполя в Рим, Геную, Женеву, Париж, Лондон. В Лондоне Бруно встретился с Джоном Ди{75}, как раз когда тот собрался странствовать в компании духовидца и ангела; впоследствии Бруно (по пути в Италию и смерть) еще раз встретит Джона Ди в Праге{76}, златом городе, что притягивал их обоих, да и не только их. Ave, frater.[11]

Бродячие ученые и врачи, образованные пилигримы, беглые некроманты, конечно, торили дороги издавна, но теперь они ощутили себя не просто странниками. Их осенила идея (каждого в отдельности или сразу многих, а затем пошла из уст в уста): вместе они составляют — что? Братство; Лигу; Коллегию. Нельзя сказать, что кто-то из них основал союз, во всяком случае не в этом веке; если кто и положил ему начало, так это странник Гермес, в Эгипте, задолго до того.

Вот еще одна идея Пирса, о которой он рассказывал Бони: то, что он открыл (или унаследовал от кого-то) еще в детстве. Или нет? Дом, недвижный, как часы, которые никто не заводит, невесть как менял порядок событий в памяти Пирса, и следствия шли ранее причин. Бони предлагал Пирсу закончить книгу Крафта: нанести последние штрихи, дописать, проследить за изданием. Даже неоднократно настаивал на этом в беседах и предлагал неплохие деньги. И теперь, когда Бони был мертв, как и Крафт, его покровительство продолжалось: Фонд Расмус-сена готов был предоставить Пирсу грант на исследования, которые потребуют его поездки в Европу в поисках…

Чего? Жизни вечной; эгипетского снадобья, которое древнее братство передало из прежней эпохи в нынешнюю, — того, что так жаждал Рудольф и, не обретя, скончался. Камень, хрустальный шар вроде того, якобы принадлежавшего Джону Ди, который Крафт привез Бони, дразня старика безнадежными надеждами. Или кое-что получше. Некий уникум, не утративший былую силу, но обретший новую на пути сквозь столетия в век, более холодный, чем тот, в котором он родился. И это «нечто» вновь можно обрести теперь, в сумерках мира, рассветных или закатных. Хотите верьте, хотите нет.

Ибо так происходит во времена перехода, те времена, когда, как скитальцы начинали осознавать, им довелось жить. В такие времена мы осознаем свою принадлежность к неким давно основанным — и даже чудовищно древним — группам, общинам, братствам или армиям, о существовании которых прежде не догадывались. И понимание того, что мы братья и сотоварищи, означает еще одно открытие: мы узнаем, что братство действительно существует; означает волнение, эйфорию и даже страх перед тем, что мы будем призваны свершить, а может, и потерпеть неудачу.

На небесах идет война, возвестила ангел Мадими Джону Ди{77}, обращаясь к нему из кварцевого шара, служившего ей обиталищем; война всех против всех. Если ты не за одних, тебя причислят к другим; коль ты не заодно с кем-то, значит, ты против него.{78}

Пирс вновь ощутил некий благоговейный ужас, сродни тому изумлению, которое он почувствовал, впервые войдя сюда, в эту маленькую комнатку. Машинопись, его собственная книга и заметки к ней, прочитанный когда-то давно старый роман Крафта, вот эти старые книги, снятые с полок, письма, которые Крафт отправлял Бони из Праги, Вены и Рима, все еще разложенные на столе в Аркадии, деньги Фонда, дожидающиеся Пирса в банке, — все на мгновение показалось пунктами единого списка, что составлялся неторопливо, в течение многих лет: громоздкое заклинание черной магии, развеять которое можно лишь прочитав его задом наперед, шаг за шагом.

Так положи все обратно, закрой крышкой, живо перевяжи коробку парой красных резинок, найденных в столе у Крафта; положи в картонный ящик из-под виски вместе с прочими вещами. Бери в руки и прочь из дома, прямо по текущим через дорогу неубранным листьям.

Старые книги оказались чертовски тяжелыми, а тяжелее всех была — и, кажется, упрямее всех тянула назад, к своему прежнему месту, — та самая рукопись. Скотти, помесь лайки с Лабрадором, — пес Феллоуза Крафта, похороненный здесь, в низине, — смог наконец отдохнуть, когда Пирс пронес книгу мимо; его широкая грудь опала и расслабилась, словно выдохнула; теперь долг надзора и охраны был выполнен до конца.

Глава двенадцатая

Аль-Кинди{79} — великий арабский философ, чьи труды ходили по Европе, переведенные на латынь и известные каждому начитанному человеку, — показал, что каждая сущность во вселенной испускает радиацию, то есть лучи: radii. He только звезды, планеты и обитатели небес, но и четыре элемента, и все из них созданное, а значит, все сущее. Лучи, исходящие от каждой из вещей, достигают пределов вселенной — солнечные лучи и слабые лучики от каждого камня, листа и капли, каждой волны прибоя, каждого комочка пены, брошенного волною, когда она, бурля, опадает и откатывается. Лучи эти пересекаются во всех направлениях с лучами, исходящими от других предметов в изменчивых геометриях взаимовлияний, что делает все таким, как оно есть, служит причиной его дальнейшего бытия или изменения.

Так во всем. Сорви одуванчик, и гибелью его проделаешь маленькую, бесконечно крохотную дыру в материи, сотканной из всеобщих излучений, дыру, которая почти сразу затянется, — но в тот миг ответная пустота откроется в самом сердце солнца, спящий в Ливийской пустыне лев приоткроет глаза, посмотрит на своего Отца-Солнце и вновь уснет; ничего страшного. Но взмах крыльев бабочки, садящейся на цветок в стране Антиподов, породит лучи, которые после пересечения с лучами, произведенными другими вещами, преломятся и повстречаются с третьими лучами, пока, умножаясь, последствия этих столкновений не приведут к урагану в Фуле.{80}

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 167
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?