Жестокий рикошет - Сергей Самаров

Все равно до утра никто не пойдет искать пропавших. Не потому, что не беспокоятся, а потому, что будут думать, будто бандиты ищут меня в темноте. В темноте трудно человека найти, но можно. Стоит только обложить его хорошо и замереть на постах, дожидаясь, когда он попытается выйти из окружения. Эта тактика всем известна. И никто не пожелает в процесс вмешиваться, чтобы не спугнуть беглеца. Меня то есть. Потому что никто не подозревает вообще, в принципе, о возможности такого, что случилось в действительности. Я сам раньше не подозревал. Я осознал все только потом, когда стал считать потери бандитов. Я желал такое сотворить и сделал это. Когда они поймут, они будут только толпой даже в туалет ходить, и тогда уж будут мне не страшны. Они тогда каждой тени бояться будут. И навсегда запомнят, что такое спецназ ГРУ. А ведь столкнулись они только с младшим сержантом контрактной службы. Я всего-то четыре года в спецназе ГРУ служу. А что бы они против офицеров делали? И что бы с ними стало, окажись на моем месте офицер? Тогда, может быть, и сам Авдорхан Дидигов себя в собственном доме окружил бы охраной и круговую оборону занял.

* * *

Я совершенно не хвастал сам перед собой. Я сам себя просто подбадривал, зная, что мне еще предстоит сделать, и настраивая себя на то, что не бывает невозможных вещей, если человек ставит перед собой цель и упорно стремится к ее выполнению. Я перед собой цель поставил конкретную и ясную – спасти остальных десятерых пленников, поскольку им не предоставилась возможность спастись самостоятельно. Бывает так, что при всей специальной подготовке возможность не предоставляется. Она и мне могла бы не предоставиться, не обрати внимание Авдорхан на мой нательный крестик и не пожелай показать себя. Впрочем, у него и другие планы в отношении меня были, и он уже знал, кого выделял из общего числа. Но я не пожелал быть выделенным главарем бандитов и предпочел выделиться сам. Если бы Авдорхан кого-то другого выбрал, мне кажется, произошло бы то же самое, только на моем месте был бы другой спецназовец. И жертв в рядах бандитов было бы не меньше. И задачу себе ставил бы не я, а кто-то другой. Ту же самую задачу по освобождению остальных, в том числе и меня.

Но сейчас задачу поставил я и пока нашел только один вариант для ее решения. Вариант дерзкий и опасный, но правильный. Ризван Дидигов сбежал из-под стражи. Значит, он многого стоит, потому что из-под стражи не каждому удается убежать. Мне удалось, удалось и ему. Мы должны друг друга стоить. И только захват Ризвана способен остановить расстрел пленников. И тот факт, что я ранен, вовсе не говорит о невозможности выполнения плана. Во-первых, я не знаю, в каком состоянии сам Ризван находится. Во-вторых, у меня просто нет иного пути, и, значит, даже невозможное должно стать возможным.

* * *

Оценив обстановку, я стал искать место для собственной засады. Как мне сказал раненый бандит, Ризван Дидигов должен был приехать «к утру». До утра у меня время было, чтобы опробовать хотя бы мысленно одну позицию и другую, и даже третью осмотреть на предмет удобности для атаки, и остановиться на четвертой, пятой или шестой, в зависимости от удобства. Естественно, подбирать себе позицию я начал с «зеленки». Только на шаг углубившись в заросли, я стал передвигаться вперед. Конечно, на самой опушке, как это чаще всего бывает, заросли не самые густые и только в самых высоких местах достигали уровня моих плеч. В другое время суток здесь передвигаться было бы опасно. Но в такой темноте и учитывая, что бандиты у костра сидят, следовательно, им плохо окружающую местность в темноте видно, даже по открытому месту передвигаться можно было бы спокойно и неторопливо. Кроме того, на фоне более высоких зарослей мой силуэт не видно.

Это я рассчитал правильно. Мои передвижения бандитами у костра остались незамеченными, а чтобы они остались вдобавок ко всему еще и неуслышанными, я об этом особо заботился, стараясь ставить ногу твердо только в том случае, если был уверен, что под ногой нечему шевельнуться или хрустнуть. При тренированности это автоматически делается даже вслепую. И не приходится задумываться о тишине, когда передвигаешься по ровному месту. Это где-то на склоне, где каждый камень стремится к основанию горы и потому готов с высоты сорваться при первом прикосновении к нему, там осторожнее следует быть и под ноги приходится смотреть чаще. Но на склон я пока подниматься не собирался, хотя совсем эту идею не отбросил.

Склон мне предстояло еще осмотреть, потому что в светлое время я не успел добраться до поста и не знал, на каком расстоянии этот склон пригоден для подъема. Те пять метров, что освещались костром, меня интересовали мало. Вполне возможно, что выше пяти метров стоит отвесная скала, делающая все усилия забраться невозможными, тем более для человека с проткнутым ножом боком.

Но верхняя позиция, как я хорошо знал, всегда считается предпочтительнее. Чтобы атаковать верхнюю позицию, следует иметь по крайней мере троекратное преимущество в живой силе. Значит, я на верхней позиции становлюсь уже обороноспособной боевой единицей. И засады, как знает любой, даже не воевавший, солдат, обычно устраиваются на верхних позициях, откуда можно и более сильного противника атаковать. Пока же моя позиция была ниже. Я не только начал осмотр со стороны «зеленки», я начал осмотр места будущего действия с другого берега ручья. Но такой осмотр не может быть лишним действием, потому что мне неизвестно, что произойдет после моей атаки даже сверху и куда место основных событий переместится. Бандиты местность знают. А я нет. Вполне резонно предположить, что они, не подозревая, какие силы их атакуют, могут резко в сторону «зеленки» рвануть. И я должен предвидеть, куда они побегут и как.

Один удобный проход я сразу определил. Там словно природой среди крупных камней была сделана дорога, выложенная мелкими камнями. Пересекаешь ручей и сразу по этой, грубо говоря, дороге в «зеленку» устремляешься. И расположена дорога как раз напротив костра. Наверное, это привычный для бандитов путь. Хорошо знакомый путь, как мне показалось даже в темноте, потому что и кусты здесь были реже, и присутствовало много сломанных веток – ходили часто. Не знаю уж, по какой надобности, вполне возможно, что просто по физиологической.

Чтобы не наступить в результат этой надобности, я даже сдвинулся из кустов ближе к ручью, покинув опушку, и вовремя заметил подходящее место. Место просто само просило установить здесь «растяжку». Но для установления «растяжки» у меня не было ни лески, ни проволоки, и потому я опять, как и в прошлый раз, занялся «посадкой картошки», при этом установив сразу две гранаты, потому что, проходя чуть в стороне от центра прохода, «картошку» можно миновать. А так была бо?льшая вероятность, что на нее наступят.

Закончив свои «сельскохозяйственные работы», я присмотрелся к костру с этого места. Нет, атаковать пост отсюда – значит подставлять себя под удар. Мало того, боевики располагаются уровнем выше. Мне отсюда было видно сидящих только по пояс, потому что их прикрывала дорога. И стоит бандитам на этой дороге залечь и выставить стволы, как они уже перестают быть мишенью, а мишенью становлюсь я. И это мне не нравилось. Потому я и прошел еще на двадцать метров дальше. Оттуда опять, как с первоначальной точки осмотра, бандитов было видно полностью, потому что место, где располагался пост, являлось, наверное, самым низким участком на дороге. И с двух сторон просматривалось хорошо. В то же время этот пост не просматривался, скорее всего, издалека, где дорога тоже то кверху незначительно поднималась, то углублялась, повинуясь причудливому профилю дна ущелья. Только один ручей, проложив однажды свое русло, постоянно выдерживал определенный угол наклона, чтобы воде было куда стекать. В других местах большой протяженности ровных участков было мало – нормальный горный рельеф.