Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов

в сенях было тихо, и вскоре появился Аникеев с хозяйкой. Он вел ее впереди себя, слегка поддерживая за сухие плечи. Подведя ее к столу, он придвинул стул.

— Пожалуйста, не побрезгуйте с нами, Мария Гавриловна! — сказал он очень серьезно.— Закуска у нас небогатая, что осталось. Не обессудьте!

Старуха, растерянно озираясь на незнакомых людей, присела на краешек стула.

— Ссориться нам сейчас нельзя! — сказал Аникеев, обращаясь ко всем сидящим за столом.— Придется жить вместе и, думаю, немалый срок. Да из-за чего, собственно, ссориться? — И снова обратился к старухе.— Вы хозяйничайте, пожалуйста, а мы, если разрешите, поговорим о делах. А то сами-то мы под крышей, а народ наш весь пока еще на улице стоит.

— Что ж так-то?— проговорила старуха, сердито глядя на стол.— Все-таки мы еще хозяйки в дому. Неужели, Нюра, кроме капусты, ничего не нашлось? — и старуха, поднявшись из-за стола, вышла в сени.

— Чудеса! — сказала Тоська.— Рассказать — не поверят!

— А ты расскажи,— сказала Анна, улыбаясь.

— И то, побегу.

Тоська пошла уже было к двери, но Козырев задержал ее.

— Так как же, молодая хозяйка, приходить или нет?

— Ну так что ж, зайдите, что ли,— проговорила Тоська, блеснув лениво своей улыбкой, и вышла.

— За вас я спокоен,— обратился Аникеев к усаживающемуся за стол Козыреву.— Если бы я был так же спокоен за остальных!

— Устроим и остальных,— сказал Козырев, накладывая себе побольше капусты.

— В клуб без дверей?

— Пока. Не навечно. Завтра бараки начнем строить.

— Пока тоже нельзя. Дело к осени,— сказал Аникеев.

— Конечно, нельзя,— вмешалась Анна.— Надо по домам.

— Правильно,— подтвердил Аникеев.— По домам.

— Это не берусь,— сказал Козырев.— Вот разве хозяйка ваша поможет.

Не дав Анне ответить, Аникеев быстро проговорил.

— О да, я понимаю, это очень удобно поручить кому-нибудь такую работу, как расселение. Но имейте в виду, что спрашивать я буду с вас. И затем надо людей вымыть. Больше нельзя ждать ни минуты.

— Все надо, Николай Петрович!— сказал Козырев, уплетая капусту.— Завод ставить тоже надо.

— Повторяю,— перебил его Аникеев,— прежде всего надо вымыть людей. Я не прощу себе, если мы начнем терять людей из-за грязи. А это может произойти. Так что извольте организовать баню.

Козырев отставил свою тарелку.

— Николай Петрович! — сказал он.— Вы иной раз просто удивляете меня. Что я — бог, на самом деле? Я и так вам никогда и ни в чем не отказывал. Но здесь прямо заявляю вам — не берусь я вымыть людей. Бани здесь нет, не построили. Вот построим и вымоем.

— Однако люди здесь живут чисто,— указал Аникеев на чисто убранную комнату.— И сами они много почище нас с вами.

— Не знаю, как уж они тут устраиваются,— отмахнулся Козырев.

— В бане моемся,— сказала Анна с достоинством.

— Где же ваши бани?— спросил Козырев.

— А при каждом доме баня есть. По субботам топим.

— Так что же прикажете: обежать весь поселок и везде бани затопить? Ах, хозяйка, хозяйка! Правда, смешно слушать вас.

— Чего ж тут смешного? — удивилась Анна.— Конечно, обойти придется, попросить людей.

— Легко! — рассердился Козырев.— Да меня и во двор-то не пустят, не только что в баню.

— А я сама пойду,— сказала Анна и, как бы готовая уже сейчас идти, поднялась из-за стола.

— Ага!— воскликнул Аникеев.— Товарищ Козырев, вот вы и разбиты в пух и прах. Уверен, что сегодня же все люди будут вымыты.

В комнату вошла старуха, неся две крынки молока.

— Вот это зря!— сказал Аникеев.— Право, зря беспокоитесь, и так уже много на столе.

— Какое же тут беспокойство?— ответила старуха строго.— Все-таки здешние, уральские люди, не нищие живем. Нюра! — сказала она невестке.— Возьми-ка в голбце яичек, свари в самоваре.— И, поставив молоко на стол, вышла.

* * *

Анна шла по поселковой улице, а за нею — пожилая худощавая женщина из приехавших и уже известный нам Сергей Сергеевич с маленькой девочкой на руках. Подойдя к дому Ушаковых, Анна постучала в окошко. Тоська выбежала к ней на улицу.

— Топится у тебя?— спросила Анна.

— Топится, топится! — сказала Тоська, усмехаясь.— Заходи, чаем напою.

— Некогда мне. Не каждого еще уломаешь. Маруська Шарапова заявляет: дров нет. Пришлось своих натаскать. Есть же люди!

— А что же, радость небольшая посреди недели баню топить,— усмешливо заявила Тоська.

— Посреди недели?! Ты поглядела бы, до чего в грязи люди, смотреть страшно!

— Еще какой заразы натащут,— сказала опять Тоська, беззастенчиво разглядывая грязную одежду женщины и детей.

— Ах, какие вы чистые! — рассердилась Анна.

— Ясно, мы чистые,— усмехнулась Тоська.

— Вот что, Антонина!— сказала Анна, подойдя к Тоське поближе.— Я что хочу тебя попросить: устрой у себя вот эту семью.

— А у меня уж есть! — сказала Тоська.

— Это кто же?

— А завхоз ихний.

— Так ведь он одинокий...

— Хватит!— сказала Тоська.— Целую комнату ему отвели.

— Хоть в сенках на первое время устрой,— не отступалась Анна.

Тоська вдруг разозлилась.

— Ах, какая ты ловкая! Себе одинокого поставила, а мне семью норовишь!

— Так ведь у вас и дом больше!

— Ну так что?— Тоська упорно поджала губы.— Ничего этого не будет. Веди к себе.

— Ясно, сведу,— проговорила Анна, помолчав.— Неужели на улице оставлю?— И, отодвинувшись от Тоськи, сказала женщине.— Вот здесь мыться будете, у них баня хорошая. Маленько подождите на лавочке, а истопится —