Люди – книги – люди. Мемуары букиниста - Татьяна Львовна Жданова

забуду, что ты приходила ко мне сюда», – несколько раз сказала она мне. После всей этой истории она уволилась из магазина.

Конечно, можно спросить: как это мы с такой лёгкостью принимали на работу людей прямо с улицы – ту же Веру М. или Тамару? Дело в том, что нам постоянно не хватало сотрудников – и продавцов, и кассиров. Разумеется, мы с гораздо большим удовольствием брали на работу девочек из книготоргового техникума или из Полиграфического института. Но и тут никаких гарантий не было.

Вскоре после ухода Тамары П. к нам в магазин на практику пришли две совсем молоденькие выпускницы книготоргового техникума – Вера П. и Таня К. Вера была уже замужем и у неё был годовалый ребёнок. У хорошенькой Танечки был симпатичный жених Андрей. Обе они распрекрасно закончили свою практику, а потом отправились на летние каникулы, с тем чтобы осенью начать работать у нас. И вот, где-то в середине лета, к нам забежала Таня К., вся какая-то перевозбуждённая, на себя не похожая. Она уселась на кухне, стала курить одну сигарету за другой, хотя до этого вовсе не курила. Она много говорила и чересчур много смеялась. Этот её визит оставил странное впечатление, но никого особенно не насторожил. Кажется, она в это лето вышла замуж и сменила фамилию.

Я не помню этого точно, но мне кажется, Таня не вышла на работу осенью. Мне припоминается, что к нам приходил Андрей и говорил, что Таня приболела, находится в больнице, но скоро будет в порядке. Что там с ней такое, мы так и не смогли понять. Потом Танюшка появилась на работе, вроде бы нормальная, но какая-то уж очень притихшая. Из её рассказов мы поняли, что у неё был нервный срыв, и лечили её долго как раз от этого. Потом она забеременела, стала совсем тихонькой, сосредоточенной в себе. Танюшка хорошо вязала и состряпала мне замечательный берет из коричневого мохера. Я носила его с удовольствием. Ну, ушла Танечка в декрет, а после родов у неё началась история, очень похожая на историю с Инной Д. Короче, из магазина ей тоже пришлось уйти.

Затем, в период уже моего директорства, мне как-то позвонил наш бывший декан, теперь уже ставший заведующим кафедрой книговедения в родном Полиграфическом институте Александр Алексеевич Говоров. Он спросил, не могу ли я принять к себе на работу его родного племянника. Ну, как я могла отказать любимому преподавателю? Правда, меня насторожило то обстоятельство, что этот его племянник к тридцати своим годам так и не закончил наш институт (при таком дяде – это было просто смешно) и по сути дела не имеет никакой профессии. У меня возникли кое-какие подозрения, которые потом вполне оправдались. Однако в тот момент у меня не было повода для отказа. Когда этот Александр-второй (звали его Саша С.) заявился в магазин, меня поразило его сходство с Говоровым: тот же рост, та же стать, ширина и объёмы, только на лице его были явные следы еврейского происхождения да на голове – шапка курчавых тёмных волос. Даже очки казались говоровскими. Сашка был малым весьма неглупым, даже приятным и работал очень хорошо – когда был трезвым. Его определили в технический отдел, и надо сказать, они прекрасно смотрелись в паре с Таней О., тоже весьма статной девицей, пришедшей к нам на работу из книготоргового техникума. У Татьяны также имелся хороший заскок, но совершенно безобидный: она была помешана на балете. Таня даже когда-то занималась балетом, но быстро переросла и превратилась потом в настоящего балетного «сыра». Предметом её обожания был Александр Ветров. Кстати, именно Таня О. сумела как-то раз меня провести в Большой театр на «Спартака», а я в ответ «угостила» её балетом «Шакунтала» в театре Немировича-Данченко.

Короче говоря, оба они – Таня и Саша – очень напоминали мне две большие египетские статуи, когда неподвижно стояли друг напротив друга у входа в свой отдел. Как ни странно, они в паре очень хорошо работали, опять же, если Сашка был трезв или не с перепою. С утра он как-то сдерживался. Но потом трубы у него начинали гореть, и он просил меня или отпустить его, или послать с каким-нибудь делом в «Буккнигу», или «Москнигу». Естественно, по дороге он где-нибудь прикладывался к бутылке, иногда даже доходил обратно, а иногда звонил и говорил, что придёт завтра. Как-то раз я его отправила за деньгами, причём за большими, в Буккнигу, а он запропал. Боже, как я психовала! Но он всё-таки дошёл до магазина и деньги принёс. Сашка был абсолютно честным и хорошим парнем, но с ним всё же пришлось расстаться.

Предпоследним ударом по крышке гроба оказался визит одной молодой особы, которую в магазин привели её отец и муж. Они настойчиво предлагали мне взять её на работу в качестве продавца, мотивируя своё желание устроить её к нам в магазин тем, что молодой женщине рекомендована тихая и спокойная работа. Сама молодая особа за всё время не произнесла ни единого слова, зато выражала все признаки стремления завалиться на бок и упасть со стула. Мне кажется, у неё был церебральный паралич или что-то похожее на него. Оба мужчины – и старый, и молодой – вовсе не казались ненормальными, но оба настойчиво убеждали, что лучше сотрудника мне не сыскать, а работа для неё здесь самая подходящая. Тщетно мы все вместе старались убедить их в обратном. Помню, посреди всех своих доводов я говорила о материальной ответственности, о том, что наша работа и здорового человека с ног свалить может, а сама всё удивлялась – откуда у такой муж? Как он на ней женился и когда? Ну, ладно бы – брат, а то – муж. На мой взгляд она была инвалидом с детства. Может быть, она забеременела и стала такой? В общем, вид у неё был совершенно полоумный.

Не помню уж, как нам удалось от них отбрехаться, но некоторое время после их ухода меня потряхивало, как от электрошока. Вот была бы история, если бы мы её взяли!

Ну, а последней в этом ряду, на моём веку, была, конечно же, мадам С-ая, наша последняя директриса, из-за которой почти всем нам пришлось уйти из магазина. Конечно, я не специалист, но ей бы поставила диагноз «шизофрения, помноженная на паранойю». Был ли кто там ещё ненормальный уже после моего ухода, я не знаю. По-моему, достаточно и этих.

Глава 12. Ещё раз о покупателях

Ладно, сколько можно говорить о ненормальных. Сейчас