Конец таежной банды - Евгений Сухов

– С той стороны никто не пытался уйти, – доложил он устало. – Вижу, все веселье здесь без нас закончилось.

– Главное веселье все еще впереди, – заверил его Алексей и встрепенулся от выстрелов, прозвучавших вдали. Однако стрельба быстро стихла.

– Значит, лошадей все-таки охраняли, – пробормотал он задумчиво, потом посмотрел в сторону горевшей кузницы и добавил: – Пожар надо бы потушить, а то как бы весь скит не занялся.

– Сейчас потушим, – пообещал Трефилов.

* * *

В селе Сосновка в бывшем доме председателя колхоза все еще горел свет. Свет давала керосиновая лампа, стоявшая на столе. За столом сидел довольный Красин и уплетал за обе щеки сало с черным хлебом, которое ему в дорогу положила жена. Еще были вареные яйца, консервы и кусок колбасы. Учитывая, что в селе давно не видели просто настоящего хлеба, этот стол казался верхом роскоши. Из внутреннего кармана Красин достал литровую фляжку со спиртом и плеснул себе в кружку.

В дверь осторожно постучались.

– Кто? – рявкнул Красин, торопливо вытирая руки полотенцем.

– Доставили арестованную, которую вы просили, – ответил из-за двери милиционер.

Прикрыв еду полотенцем, Красин громко произнес:

– Введи ее.

Дверь распахнулась.

Милиционер грубо втолкнул в комнату молодую девушку в порванном сарафане с растрепанными черными волосами и расширенными от страха глазами.

– Можешь идти, – махнул милиционеру Красин, – да закрой за собой дверь. Я здесь сам справлюсь.

Милиционер послушно вышел, а председатель окрисполкома прошел мимо девушки к двери, задвинул засов, вернулся к столу и, отдернув полотенце, продолжил трапезу, время от времени поглядывая на девушку. Она была красива, но слишком худа вследствие голода. Под глазами черные круги. Щеки ввалились. Вот если откормить, то было бы совсем другое дело.

Улыбаясь своей мысли, Красин спросил у арестованной:

– Фамилия, имя, отчество… Отвечай быстро.

– Ел-лена Федоровна Л-лапина, – заикаясь, произнесла она, не сводя глаз с еды.

– Хочешь перекусить, Лена? – улыбнулся ей председатель окрисполкома.

Девушка взглянула на него с недоверием.

– Да, ты можешь сесть и поесть, но перед этим должна мне рассказать, кто у вас в селе якшался с бандитами, – ласково произнес Красин, насадив на вилку кусочек колбасы.

– Кырныш якшался, – быстро ответила девушка, – в селе все про это говорили. Бандиты ему вещи давали и продукты.

– Ну, это я знаю, – кивнул Красин, – еще кто?

– Да остальные, кто общался, уже давно к бандитам переехали, – ответила девушка и сглотнула, едва не подавившись слюной.

– Как твоя сестра, – прищурился Красин, отправил колбасу себе в рот, откусил хлеба и стал бодро жевать.

– Да, сестра уехала вместе с мужем и меня звали, но я осталась, потому что испугалась, – призналась она, опустив глаза, – про них всякое рассказывают. Говорят, что они с людей скальпы снимают и пляшут вокруг костров, и свальным грехом занимаются во время медвежьего праздника с местными. Я не решилась.

– Как с сестрой общаешься? – строго спросил Красин.

– Она передавала через Кырныша письма для меня, – ответила девушка, – опять звала, говорила, что у них все хорошо.

– А она не рассказывала, в каком районе находится их крепость, хотя бы примерно? – поинтересовался Красин, как бы невзначай, наливая себе в кружку еще спирта.

– Нет, ничего такого она не рассказывала, – покачала головой девушка.

– Хорошо подумай, – произнес Красин. В дыры на сарафане было видно обнаженное тело девушки, и начальник окрисполкома в какой-то момент решил, что черт с ним с допросом.

– Садись, ешь, – произнес он, придвигая к ней колбасу, консервы и хлеб, а сам залпом осушил содержимое кружки. Дыхание перехватило. Он крякнул, закусил и выдохнул, распространяя по комнате спиртовые пары.

Девушка напала на еду, стала безобразно пихать все в рот, глотать, не заботясь совсем, как она выглядит со стороны. Зрелище было не для слабонервных.

– Однако, – протянул Красин с кривой улыбкой и налил себе еще спирту. По телу разливалось приятное тепло. В голове слегка зашумело. Откинувшись на стуле, он посмотрел на тумбочку, где под пиджаком лежал заряженный пистолет. Если вдруг пожалуют незваные гости, он мог легко выхватить оружие и воспользоваться им. Вокруг дома дежурила охрана. Он чувствовал себя в полной безопасности, совершенно разомлел и наблюдал за девушкой, представляя себе, какая она без одежды. Выждав с минуту, он наклонился вперед и отобрал у девушки горбушку хлеба: – Все, хватит жрать, а то будет заворот кишок с голодухи.

Вид у арестованной при этом был, как у обиженного ребенка, которого лишили конфеты и отняли любимую игрушку.

– Я серьезно говорю, что тебе больше нельзя есть, – произнес Красин, нахмурившись.

Девушка виновато опустила глаза и пролепетала:

– Спасибо вам.

– Не благодари, – ухмыльнулся Красин, – а лучше скажи, хочешь ли ты выжить?

– Да, хочу, – едва слышно ответила арестованная.

– Я могу помочь в этом, – заявил довольный Красин.

– Но что я могу сделать для вас? – пробормотала она растерянно. – Я уже все рассказала. Больше ничего не знаю.

– Ну, ты можешь помочь в другом, – ухмыльнулся Красин, – сними сарафан.

– Зачем? – она вскинула голову, дико посмотрела на него и залилась краской.

– Затем, что я так хочу, – резко ответил Красин. – Я очень могущественный человек, могу вытащить тебя из этого дерьма, дать еду, деньги, одежду, а могу приказать расстрелять или могу отдать Квану – желтому дьяволу, как вы его уже успели окрестить в деревне. Он действительно дьявол и делает с людьми такое, что даже трудно представить.

Дрожа от страха, девушка встала, сбросила с себя сарафан и стыдливо прикрылась руками.

– Убери руки, – заорал на нее Красин, чувствуя растущее возбуждение. Смотреть было особенно не на что. Кожа да кости, но его возбуждала сама ситуация, ощущение безграничной власти. Он мог делать с ней все, что захочет, и никто ему не помешает.

Поднявшись, он обошел к стол, приблизился к девушке и грубо схватил ее за плечи.

– Не надо, пожалуйста, – запричитала она, заливаясь слезами.

– Отчего же не надо? – язвительно спросил председатель окрисполкома, принуждая ее лечь на стол. – Очень даже надо. Пикнешь – я тебя прибью.

– Не надо, пожалуйста, – она уже ревела в полный голос.

Разозленный Красин залепил девушке пощечину, но это не помогло. Арестованная начала всерьез отбиваться, даже попыталась заорать. Он вовремя успел ей зажать рот.