Дорога домой - Мэри Каммингс

— Ой, Лесли! — воскликнул сзади Пит. Она обернулась — он только что подъехал на квадроцикле и теперь растерянно смотрел на нее. — У тебя вся спина разворочена, ты что же, не чувствуешь?!

Разворочена оказалась не спина, а лишь жилетка — в момент выстрела она неудачно вспарусила и была в нескольких местах разорвана дробью. Сняв ее, Лесли взглянула на торчавшие клочья кожи. Промедли она долю секунды — и вся эта дробь сейчас была бы в ее теле.

— Каюк жилеточке, — прокомментировал Лео.

— Я починю, — подала голос забытая всеми старуха — она сидела на земле, привалившись к мотоциклу Джерико и прижимая к себе внучку.

— Что? — Лео обернулся к ней.

— Я зашью, — умоляюще повторила женщина, — я умею!

Лесли вопросительно взглянула на Джерико.

— Ладно, забирай их! — махнул тот рукой и ухмыльнулся: — Но смотри, чтобы каша завтра вкусная была, — сам приду пробовать!

— А с ним что делать? — Лео указал на все еще стоявшего на коленях мужчину.

Джерико, поморщившись, качнул головой. Лео подошел к пленному и деловито пустил ему пулю в лоб.

В Логово они вернулись еще засветло. Лесли сразу забрала старуху и девочку и повела в лазарет. На остальных пленниц не оглядывалась — помочь им она не могла.

Старуха по пути настороженно озиралась, девочка тоже — без страха, скорее, с любопытством. С первого взгляда было ясно, что из нее вырастет настоящая красавица, да и сейчас она была хорошенькая, как кукла: с нежным овальным личиком, огромными темно-голубыми глазами и пепельно-белокурыми волосами, завивающимися в крупные локоны.

— Как тебя хоть зовут-то? — спросила Лесли.

— Эми, — ответила вместо нее старуха. — Эми ее зовут. Она дочка моего сына, в августе четыре года будет, как его в живых нет, и, главное, погиб-то не из-за чего — с крыши упал. Три дня потом промучался — ни руки, ни ноги не двигались…

У Лесли не было ни малейшего желания все это слушать, но и оборвать старуху язык не поворачивался. Поэтому по пути к лазарету она успела выслушать и историю про то, как умирал старухин сын, и как в ту же зиму простудилась и умерла невестка, и — в дополнение — как пять лет назад умер старухин муж, мистер Таубман — то есть второй муж, первый умер еще на втором году после Перемены.

Добравшись до лазарета, Лесли завела бабушку с внучкой в кабинет, сказала:

— Вы здесь подождите, а я пока с жильем для вас разберусь, — оставила их, вышла. Бесконечные «умер», «умерла», «умер» рефреном звенели в ушах.

Рядом с лазаретом нашлась свободная комната с двумя кроватями, Лесли взяла у Пита ключ, потребовала постельное белье — он махнул рукой вглубь склада:

— Возьми сама, справа, у окна!

Самому ему было не до того — он распределял по стеллажам привезенную добычу. Похвастался серебряной вазочкой, которую Лесли заметила еще в Хоупленде:

— Смотри, какая красота! Джерико отдам — он такие вещи любит!

— Красивая, — кивнула Лесли.

— Я скоро на кухню пойду, с продуктами разбираться — если хочешь, могу прихватить твою бабульку, показать ей, где там и что, — неуверенно улыбнулся: — Эй, ты чего такая кислая? Случилось что-то?

— Да нет, — с кривой улыбкой мотнула она головой. — Меня просто укачало на обратном пути — до сих пор в себя прийти не могу. Только Джерико не говори.

Пит понимающе покивал:

— Да, с непривычки на мотоцикле сильно растрясти может!

Миссис Таубман известие о том, что Пит покажет ей сейчас кухню, вовсе не обрадовало.

— А как же Эми?! — воскликнула она испуганно.

— А Эми останется здесь, я ей пока объясню ее ежедневные обязанности. И, миссис Таубман, пожалуйста, заплетите ей волосы — в косы или еще как-нибудь — чтобы не ходила с распущенными.

— Не хочу, — вмешалась девочка. — Я не люблю косы! — сердито сдвинула бровки. — Ба, ну скажи ты ей!

Как Лесли ни сочувствовала им обеим, но подобные капризы следовало пресекать на корню.

— Другой вариант — постричься, — обернулась она к Эми. — Коротко. Ты этого хочешь?

— Нет, нет, ну что вы! — Миссис Таубман схватила внучку и прижала к себе. — Мы сейчас заплетем, заплетем!

— Вот и хорошо, — кивнула Лесли. Должна же старуха сама понимать, что распущенные волосы, да еще такие красивые, привлекают мужчин, как мед пчелу, и кое-кто из них может не посчитаться с тем, что девочке нет и двенадцати! Поэтому лучше, чтобы она выглядела как можно более по детски и не обращала на себя внимание.

К себе в комнату Лесли попала, когда уже стемнело. Не снимая ботинок, рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Может быть, если бы ей удалось заплакать, то стало бы легче. Но слез не было.

Были взгляды девушек, когда она уводила прочь миссис Таубман и Эми — казалось, они до сих пор прожигают ей спину. Был растерзанный поселок, рыдающий на земле связанный мужчина, крик «Сури, Сури!» — и отброшенные в пыль часы с кукушкой…

Долго ли она так лежала, Лесли не знала, но вскочила от стука. Проверила лицо — глаза сухие — и только потом открыла дверь.

— Привет, ну как ты? — с порога спросил Пит.

— Нормально.

— Я твою эту… миссис Таубман обратно отправил. Сегодня девчонки уже ужин сварганили, так что пусть завтра с утра начинает. Все ей объяснил, показал…

— Спасибо. Заходи, чего ты на пороге стоишь? — было ясно, что у Пита на уме что-то еще — только для того, чтобы сказать про старуху, он бы приходить не стал.

— Да нет, я… слушай, ты сегодня в штаб собираешься? — выпазил он.

— Вообще-то нет. А что?

— Вот и хорошо, не ходи.

Лесли вопросительно приподняла бровь. Пит неловко пожал плечами:

— Мы там сейчас праздновать будем. То есть… в смысле с новенькими девчонками… И если ты не вовремя припрешься, Джери может разозлиться, — он болезненно поморщился: — Ну… в общем, сама понимаешь — ссориться-то вам ни к чему!

— Понимаю, — кивнула она и сумела улыбнуться. — Не бойся, не приду.

— Вот и хорошо! — на физиономии Пита прочиталось явное облегчение. — Тогда я пошел.

К штабу Лесли все-таки пришла. Примерно через час неслышной тенью проскользнула вдоль домов на противоположной стороне площади.

«Празднование» было в самом разгаре — окна на всех трех этажах горели яркими огнями, некоторые были распахнуты настежь. Даже с другого конца площади можно было различить пьяные возгласы, смех и женский визг. Вот кто-то забренчал на банджо, из окна вылетел кувшин и с треском раскололся о камень.

Дальше Лесли смотреть не стала — прошла дальше, углубилась в проход между домами и, никого по дороге не встретив, добралась до ангара.