Волшебная мелодия Орфея - Лариса Капелле

– Как продвигается твое расследование, брат Бернар?

Вопрос Петра Достопочтенного был прямым, только что на него ответить? В покоях аббата было душно. Легкие столбики пыли кружились в лучах закатного солнца, прихотливо отражавшегося в отполированной до блеска поверхности широкого орехового стола, занимавшего половину приемной. На нем разложены были книги, свитки, несколько чертежей огромной базилики, которую уже называли восьмым чудом света. Во всем христианском мире не было собора, равного по размерам и по великолепию центральной церкви Клюнийского ордена.

– Я жду, – терпеливо повторил аббат.

У Бернара возникло противное чувство, что он не имел права на ошибку. Тщательно взвешивая каждое слово, он ответил:

– Пока ничего конкретного я не нашел. Одно только могу утверждать точно: все произошло вовсе не так, как мы себе представляем.

– В чем тогда мы ошиблись?

– Теперь я полностью уверен, что смерть Ожье произошла не по естественным причинам. Мой друг Теодориус полностью со мной согласен: это может быть неизвестный нам яд или заклятие.

– А также старая колдунья Бригитта? – язвительно заметил Ансельм.

Бернар вздрогнул. Откуда им стало известно о его визите? Но отрицать смысла не имело. Поэтому как можно тверже ответил:

– Мне неведомо, имеет ли Бригитта отношение к магии, но то, что она лечит людей и весьма преуспевает в этом деле, знает вся округа!

– Мы тебя ни в чем не упрекаем, Бернар, и о связи целительницы с лукавым не нам судить, – успокоил собравшихся аббат, голос и интонации Петра Достопочтенного были мягкими, почти нежными, но глаза смотрели сурово, и еще где-то в самой глубине Бернар с удивлением прочитал выражение печали и обреченности.

Ансельм хотел было что-то возразить, но Петр Достопочтенный вскинул голову, и отец госпиталий проглотил собственные слова. Аббат твердым голосом продолжил:

– Итак, Ожье убили, с помощью яда или заклятия – не имеет значения. Тогда встает другой вопрос: кто его убийца и что двигало его поступками? Жажда наживы? Месть? Какова логика его поступков?

– Было бы ошибочно предполагать, что люди действуют логически, продуманно и рационально! – неожиданно вступил в разговор Клемент, голос его прозвучал неожиданно громко: – К сожалению, в жизни чаще все происходит иначе. Когда мы пытаемся разгадать загадку, мы всегда начинаем размышлять с точки зрения логики. Но обычный человек, слушает ли он голос ratio или чаще всего подвержен влиянию emotio, его действия продиктованы разумом или чувством? Именно это должно стать отправным элементом нашего расследования.

– Интересно, очень интересно, – произнес аббат, глаза его загорелись, и было видно, с каким вниманием он слушает своего брата по ордену, – ты прав, если преступником двигали чувства, тогда причина убийства и, самое главное, его автор – совершенно иные, нежели в противоположном случае.

Следом в разговор вступил как-то вмиг успокоившийся Ансельм:

– Правда, мой отец и братья мои, позвольте заметить, что есть и другой путь, когда чувства и разум преступника действуют в совершенной гармонии, и убийство может быть вызвано…

Завязался спор, путеводную нить которого Бернар быстро потерял. Правда, начавшая до этого накаляться атмосфера сразу же разрядилась. Было видно, что поставленная теоретическая проблема, явно уводившая от реального поиска, была для эрудитов гораздо занимательнее. Их энтузиазм казался искренним, глаза блестели от удовольствия и интереса. Помолчав немного, инфирмариус решил вернуть разговор в первоначальное русло:

– Мы спорим, братья, но совершенно упускаем из виду, что обстоятельства могли повернуться и совершенно другой стороной. Мы всегда говорим об одном убийце, но если их было двое, трое?

Монахи переглянулись.

– У тебя странная мания, брат Бернар, не ты ли только что говорил о логике? – не без возмущения начал странноприимный брат. – Но нам хорошо известно, что невозможно решить задачу с одним неизвестным, добавляя новое неизвестное. Не лучше ли сосредоточиться на самом простом и очевидном? Иначе мы рискуем заблудиться. Невозможно разгадать секрет, если ты добавляешь одну за другой новые тайны.

– Ты хочешь сказать, что все должно быть просто и лежать на поверхности?

– Не переиначивай мои слова, – насупился Ансельм.

– Я не переиначиваю, а пытаюсь понять.

– Тут и понимать нечего, – твердым голосом произнес Клемент, – нужно искать разбойника и убийцу, тайно вторгшегося в наш монастырь и убившего теолога, иначе и быть не может. Привратника на воротах не было, любой мог зайти в монастырь! Кроме того, нам неведомо, что за враги были у Гийома Ожье!

Бернар вздохнул. Братья явно искали самое простое решение, но это решение его ни в коей мере не удовлетворяло.

– Насколько мне известно, разбойники себя ни ядом, ни заклятиями не обременяют, – возразил он, – нож и меч куда как быстрее и эффективнее!

Его довод был убедительным, вновь установилось молчание. Оно прерывалось только мычанием глухонемого Поля, не понимавшего, почему братья, не обделенные даром речи, так внезапно перестали им пользоваться.

– Я согласен с тобой, сын мой, – произнес наконец Петр Достопочтенный, – мне тоже сложно представить разбойников, орудующих заклинаниями или ядом. Да и потом, ни одной ценной вещи Гийома Ожье не пропало. Никто не срезал его кошелек, не снял перстней с его пальцев, не украл меховую накидку. Не правда ли, брат Бернар?

– Руфин Редналь подтвердил, что ничего ценного не пропало. И дальше возникает другой вопрос: с кем встречался Ожье той ночью?

– Может быть, ему просто не спалось? – предположил Ансельм.

– Я согласен с тобой, – миролюбиво начал рассуждать вслух Бернар, – он вполне мог выйти просто так. Было ли это в его привычках, узнать мы не можем, Редналь покинул монастырь. Может быть, в монастыре есть кто-то, кто знал его раньше? – как бы невзначай спросил он.

– Этот человек никому из нас совершенно неизвестен! – твердо заявил хранитель библиотеки с какой-то отчаянной уверенностью.

И как ни старался Бернар, но не различил в голосе хранителя библиотеки ни единой унции лжи. Неужели Иосиф, когда говорил о старой дружбе, даже любви Клемента и теолога, ошибался? Или намеренно ввел его в заблуждение? Хромоногий брат был любопытен, болтлив, невоздержан, но грешить против истины? Нет, в этом Бернар его никогда не замечал. Значит, лгал Клемент. Задача становилась все сложнее и запутаннее.

– Неважно, привык ли он прогуливаться ночью или нет, существенно другое. Выбор возможен между двумя вариантами: или на улице, рядом со скрипторием, он оказался случайно и тогда мог стать нежеланным свидетелем, или он сам пришел на встречу с собственным убийцей.