Тетрадь кенгуру - Кобо Абэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только великан двинулся к выходу из курилки, ступая как лунатик, лежавший в коридоре старик снова забился в конвульсиях, будто захотел ему помешать. Спазмы продолжались снова и снова, казалось, человек вот-вот задохнется.
– Похоже, он сейчас умрет.
– Нет, так просто дело не кончится.
Колясочник принялся колотить тростью по полу, как по барабану:
– Там-та-та-там! Там-та-та-там! Там-та-та-там!
Из процедурной выбежала другая сестра в таких же туфлях на каучуковой подошве. Она тоже кого-то мне напоминала… Родинка под правым глазом, у рта складки, как будто она сосала маринованную сливу… На кого же она похожа? Ну да! На ту певицу – исполнительницу романсов, от которой народ без ума.
Огромная тень проплыла мимо меня по коридору. Опустив голову, великан миновал сестру и исчез за дверью душевой. Действительно мастер своего дела! Его движения были естественны и не привлекали внимания. Свою заметную, бросающуюся в глаза внешность он каким-то образом умел обращать в преимущество. Неужели через двадцать-тридцать минут я разживусь печеньем? Язык горел огнем от заполнявшей рот слюны.
Действия медсестры с родинкой под глазом радовали замечательной последовательностью. Она проделывала все как по расписанию: ловко измерила старику пульс, посветила фонариком в зрачки, вытащила из-под кровати моторчик и присоединила его к аспиратору. Потом вставила пациенту в рот трубку, отсосала скопившуюся в трахее слизь. Звук был как у сифонной кофеварки. Старик тут же задышал нормально.
– Лучше стало? Давайте я еще вам спину протру.
Старик стал что-то хрипеть на ухо сестре. Я не разобрал, но сестра, похоже, поняла.
– Все в порядке. Никто не сердится. Смотрите, все улыбаются. – Она провела своей расческой по тонким, как дым, волосам старика. – Подождите минутку.
Сестра взяла висевшее у изголовья кровати полотенце и побежала с ним в душевую. Прошло всего несколько минут, как в той же комнате скрылся Гипсовый Корсет. Может, он и мастер в своем деле, но в этот раз опростоволосился. Я посмотрел вокруг: лица выражали замешательство и напряженность.
Скандала не последовало. Сестра вышла из душевой, встряхивая за кончики горячее влажное полотенце, чтобы немного остудить. Аккуратно приподняла старика за плечи, согрела грудь, потом протерла ему спину и поясницу. Все это она проделывала с легкостью и терпением, стараясь подлаживаться под реакции старика.
Я неожиданно прослезился. Трудно объяснить почему. Я был поражен, что такая невероятная самоотверженность может существовать в реальности. Не мог поверить собственным глазам. Мне стало стыдно за то, что я такой бессердечный, черствый. Может быть, такое самопожертвование заставляет сердца людей сжиматься и вызывает у них слезы.
Старик уснул.
– Прекратите обрывать листья!
Передо мной, прочно уперев ноги в пол, стоял плотный коренастый врач, своим видом напомнивший мне деревянную куклу. Сразу видно – сухарь, сдавший куда-то на хранение все свои эмоции. – Растения специально здесь поставили, чтобы люди могли расслабиться, стать мягче душой.
Понятно, что претензия обращена ко мне. Сам того не замечая, я пощипывал пальцами листья гевеи, украшавшей угол курилки.
– Извините. Я думал, оно настоящее или из пластика…
– Это вас не оправдывает.
– Согласен.
Снова пророкотал гром. Совсем близко. Телевизионное изображение задрожало, свет замигал, но не выключился. Налетел порыв ветра, с крыши донесся такой вой, будто там запустили огромный волчок.
Старик снова застонал. Медсестра с родинкой безропотно стала настраивать аспиратор.
– Вы знаете, доктор, – забормотал Красный Берет, – этот гром… у него такой запах, рыбный, сперма так пахнет…
– Воздух заряжен отрицательными ионами.
– Разве отрицательные ионы оказывают укрепляющее действие?
– Никогда не слышал.
Послышалось жужжание аспиратора, звук был такой, словно прочищают водопроводную трубу.
Я непроизвольно окликнул доктора, который собрался уходить:
– Что с ним такое?
– А вам что за дело?
– Он поправится?
– Пациентов клиники такие вопросы не касаются, – ответил он, впрочем без особого раздражения.
Я понимал, что пациенты так себя вести не должны, но не мог остановиться:
– Он выкарабкается? Есть шанс?
– Ладно, хватит! – Дзёмонский Человек взял меня за локоть и тряхнул.
– Если говорить о стонах… – Доктор кивнул и спокойно продолжал: – Я знаю, что они всех раздражают, но стоны напрямую не связаны с тяжестью заболевания. Возможно, в детстве этот человек был очень робким и неуверенным в себе, и у него развилось что-то вроде комплекса. Мания преследования. Вот он и завывает из боязни, что кто-нибудь на него нападет.
– Из него бы классный сторожевой пес получился, – пошутил Дзёмонский Человек, но никто не засмеялся.
– Может, к таким пациентам применять смерть с достоинством?
– Имеете в виду эвтаназию?
– Это одно и то же, разве не так?
– На ваш взгляд этот старик – человек?
– Человек.
– А вы твердо уверены, что у вас достоинства больше, чем у него?
– Но ведь он так мучается…
Старик уже спал. Сестра массировала ему пальцы на ногах. На его губах скользила улыбка – он блуждал где-то в своих сновидениях, хотя смотреть на беззубый приоткрытый рот было, конечно, неприятно.
– Пожалуйста, не надо портить растение, – мирно проговорил доктор, направляясь к себе. – А вам спасибо за хорошую работу. – Поблагодарив сестру, он обернулся ко мне и быстро проговорил: – Я говорил исключительно о смерти с достоинством. Что касается эвтаназии, то это не медицинский вопрос; я считаю ее формой убийства.
Сестра удалилась вслед за доктором. На какое-то время наступила тишина. Стоны старика перекрывали даже ураганные порывы ветра. За телевизором никто больше не следил, кончили передавать погоду, началась реклама напитка – пейте и будьте здоровы. Дзёмонский Человек закурил третью сигарету.
Молодой парень, выглядевший здоровее всех остальных, если бы не опухоль на подбородке, до этого не проронивший ни слова, хрипло выдавил из себя:
– То, что врач сказал, можно по-разному понимать… По правде сказать, не могу больше терпеть. Я вот долго в регби играл, но помирать охоты нет. Как попал в больницу, только хуже стало, между прочим. Всю ночь не спим, так? Ведь глаз не сомкнешь, честное слово. Раз смерть с достоинством отпадает, остается одна эвтаназия. Дед все равно без шансов. Только мучают его.
– Доктор не так говорил. Он сказал, что эвтаназией должна заниматься полиция. – Красный Берет постучал концом трости по полу. – Содействие самоубийству, двойное самоубийство по принуждению, убийство по сговору – это все совершенно очевидные преступления. Так ведь?