Избранная и беглец - Оливия Штерн

— Почему они за мной охотятся? Те, о ком ты сказал? Почему мой брат хочет меня убить?

— Все позже, — проворчал Лайон. — Давай, садись в кресло, я покажу тебе, где ждет мой корабль.

— Я не двинусь с места, пока не получу ответы.

А про себя подумал, что наверняка он выглядит смешно и дико: в обрывках одежды, в засохшей крови и грязи, в общем-то беззащитный перед плазменными винтовками, и еще чего-то требует.

Лайон демонстративно закатил глаза.

— Оллин, не будь же ты таким упертым дураком, как твой папенька. За тобой охотятся, потому что тебя должны были умертвить еще двадцать восемь лет назад, как только поняли, что один из близнецов затронут нашим общим проклятием, отразившимся на хромосомной комбинации. А я тебя выкрал. Ну а то, что все это время тебе пришлось жить так, как ты жил — ну извини. Если бы я начал мотаться туда-сюда, то тебя обнаружили бы еще быстрее… Удовлетворен?

Оллин вздрогнул, почувствовав легкое прикосновение к плечу. Оказывается, Айрис совершенно неслышно подошла к нему и теперь стояла так близко, что он ощущал тепло ее тела. Взгляд дяди метнулся с него на Айрис, и Оллин неосознанно рыкнул.

— Оллин, пожалуйста, — прошептала она на ухо, — не противься. За нами ведь погоня…

— Удивительное здравомыслие, — сухо прокомментировал Лайон, — садись уже, да полетели. Все подробности на «Сердце». Времена такие настают, племянничек, ничего не поделаешь.

С Джейфалиса стартовали второпях. В кресле второго пилота вольготно расположился Лайон Делайн, Оллин сидел в кресле первого, а для Айрис и трех охранников развернули и прикрепили к полу переносные кресла, как сказал дядюшка Лайон, «амортизационные». И Айрис покорно сидела в этом не очень удобным кресле, судорожно сжав колени и трясущимися руками нервно поправляя халат, который так и норовил распахнуться или соскользнуть с плеча. Она ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин и торопливо опускала глаза. Ей не нужно было их внимание, ни капельки.

Хотелось поговорить с Оллином. Очень. Айрис чувствовала, что вплотную подобралась к тому краю, за которым просто сходят с ума — от бешеной скачки событий, от того, что происходило с ней самой.

Что происходило, Айрис не знала.

Тогда ведь один из джейфалисцев грубо схватил ее за лодыжку, дернул к краю кровати, бесстыже задирая халат, и его спутники заржали, донельзя довольные своими же сальными шуточками. Мол, а давайте ее тут все попробуем, чего ждать. Именно тогда Айрис ощутила ненависть. О, ненависть была такой силы, что, казалось, внутри все раскалилось добела, словно в кузнечном горне. И ослепительно-белые жалящие капли как будто скатывались куда-то в грудь, вязкие, липкие… Скатывались до тех пор, пока незримая чаша не переполнилась и ненависть не брызнула во все стороны, накрывая волной джейфалисцев, которые оказались чересчур самоуверенны.

Айрис никогда не думала, что человек может сгореть так быстро, без дыма и копоти, просто обратившись в статую из пепла.

И конечно же у нее и в мыслях не было, что все это окажется ее рук делом.

Проклятые все же успели что-то с ней сделать, что-то совершенно невероятное, безумное, выходящее за рамки привычного порядка вещей… Потому что прежняя Айрис никогда бы не смогла… вот так… Да и бедный Золька до плена у Проклятых, никогда бы не смог пылать, вознося себя и тех, кто рядом, в царствие Двуединого.

Айрис было страшно, очень. И хотелось поговорить с (Эллином, рассказать ему обо всем, что произошло. Его-то три прогоревших насквозь тела если и удивили, то совсем не впечатлили…

Впрочем, сам-то, сам…

Образ жемчужного дракона уютно обустроился в ее мыслях. Не было сомнений в том, что именно это странное существо нюхало ее ночью в лесу. И оно же, судя по всему, вытащило из озера, человек бы не смог.

«Вот что он имел в виду, говоря о том, что модификант».

Но она… не боялась этого жемчужного зверя. Себя боялась, вот это уже куда вернее. И даже позволила себе — на несколько мгновений — подумать и о том, как красив на самом деле был белый, с перламутровой чешуей дракон. В облике зверя не было ничего отталкивающего, только сила, а в больших, с прозеленью, глазах таился разум. Она бы привыкла к нему… наверное. А теперь — что? Все снова перевернулось с ног на голову, и теперь уже их обоих куда-то везут, и что будет дальше — непонятно. И она… сожгла людей. До сих пор ей чудится запах горелого мяса в воздухе, подташнивает, перед глазами все расплывается. Да что она такое?!

…Айрис в очередной раз поправила халат, пряча под белой мягкой тканью свое тело. Посмотрела на Оллина. Тот сидел в кресле пилота спиной к ней, у него красивый разворот плеч и гордая посадка головы. Внезапно и совершенно неуместно захотелось подойти и провести ладонью по коротко стриженному затылку, почувствовать кожей приятные уколы волосков, прикоснуться к его теплу и… кажется, с ним надежно. Она может завернуться в это тепло, как в кокон, чтобы немного побыть в тишине и прийти в себя. Подумать. Попытаться понять.

Слишком много событий за последние дни. Кто угодно может с ума сойти, не говоря уж о жене барона Ревельшона.

«Бывшей жене», — поправила себя Айрис.

Закрыв на минуточку глаза, все же прошептала молитву Двуединому — о том, чтобы берег ее сыночка. До тех пор, пока сама она не вернется и не заберет малыша. А потом стала молча наблюдать за тем, как за большим овальным окном появилось нечто громадное, сверкающее полированным металлом. Оллин и его дядя негромко переговаривались, и Айрис многое бы отдала, чтобы понимать, о чем идет речь. Но увы. Для нее диалог дяди и племянника оставался набором слов, совершенно лишенных смысла.

Блестящая громада заслонила собой всю темноту за окном. Оллин аккуратно перещелкивал переключателями, Лайон что-то ему подсказывал, на его тонких губах играла довольная усмешка.

Потом корпус корабля вздрогнул, за его пределами громко лязгнуло, зашуршало, и Оллин, все еще в лохмотьях, грязный, повернулся к Айрис, поймал ее взгляд.

И столько было в его глазах, что смогла увидеть и понять Айрис.

Оллин смотрел на нее так, как смотрят на самых-самых, любимых и желанных. Так никогда не смотрел на нее Рато, для него Айрис была очередной девкой, которой — внезапно — удалось от него родить.

— Все хорошо? Мы пристыковались.

Ей вдруг захотелось всплакнуть, исключительно от бессилия и осознания собственной никчемности. Понимать бы, что он говорит. Хотя бы это самое «пристыковались». Вот было бы здорово.

* * *

Место, куда они вышли из корабля, тоже оказалось кораблем, но таким огромным, что просто дух захватывало. Как будто оказались внутри муравейника, только построен он был не из еловых иголок и земли, а из неизвестных Айрис материалов — светлых, кое-где матовых, а кое-где сверкающих так, словно это был наточенный и отполированный меч из отцовой лавки. Под ногами слегка пружинило, Айрис опустила глаза — что-то темно-серое, пористое. А по краям идеально ровной дорожки тянулись тонкие ядовито-зеленые кантики. Пахло здесь, в общем, приятно, как будто бы конфетами и немножко ванилью, но все равно примешивалась незнакомая горечь, сразу обозначая: они находятся внутри гигантской повозки, а не на открытом воздухе.