Фригидная для оборотня многоженца - Айза Блэк

Издал предупредительный клич. Чтобы никто из членов стаи не преследовал ее. Дал им понять, мерзкую правду. Кто есть моя истинная. Тогда впервые я пропитался ее отравой. Сладко-горький запах, который отныне будет ходить за мной по пятам.

Она удрала. Я ловил на себе сочувствующие взгляды. Тайлер еще жил. Мы верили — малыш поправится. Тогда еще черные тучи не полностью закрыли солнце от нас. Мы оттащили останки твари. Ее кобеля подальше от входа в Долину. Пусть людские особи найдут и предадут его земле. Но вдали от нас.

Вернулись домой. Тайлер не справился. Пуля была пропитана ядом. Ружье было заряжено непростыми патронами. Они готовились к встрече с оборотнями. После обычной пули малыш бы выжил. Но яд сделал черное дело. На наших глазах маленькое сердечко перестало биться.

Брат поседел мгновенно. В один миг. А Берта… она упала замертво рядом со своим дитем. Мать и сын одно целое. Она не оставила его даже после смерти. Вальтер выл отчаянно и безнадежно. Целовал их тела и молил небеса забрать его с ними. Но он остался жить. Остался существовать в свое оболочке. Душа и сердце последовали за женой и сыном.

Скорбь накрыла нас всех. И никак ее не унять. Ничего не исправить. И в момент наивысшей боли мы учуяли движение у входа в Долину грез. Я подлетел ко входу. Туда, где алели капли крови маленького Тайлера. Слышу всхлипывающий голос истинной.

— Вот… если тут где-то надавить… я не разобралась… оно как-то открывается…

Она давала кому-то ключи от нашего мира. Раскрывала тайну, которую волки оберегали веками. Ее поблагодарили и отправили прочь.

Времени было мало. Надо было защищаться. В тот миг, когда стая больше всего уязвима. Я принял решение. Единственно возможное. Сказала Катарине и своему отцу уводить стаю. Через пещеры и реку. Спасать всех. Бой неминуем. Я задержу захватчиков сколько смогу. Они должны убегать. Мы не выстоим. Альфа сломлен. Стая слаба. Враги вооружены. Пули пропитаны ядом.

Со мной остались братья и отец Катарины. Мы вчетвером встретили охотников. Их было больше тридцати. Кровь пролилась. Снова. Моих сородичей убили. Меня пленили. Сковали цепями. Зачем даровали жизнь? Это мне открылось позднее. Чтобы выгодно продать ученым. Им было мало золота. Они хватались еще за дополнительные способы обогащения.

Убили всех, кто не успел убежать. Наш мир полностью разрушили. Сожгли все, что мы строили веками. Людские особи ликовали, они добрались до презренного металла. Грабили, топтали нашу жизнь. Нашу Долину. Они торжествовали, умываясь нашей кровью. Кто мы для людских особей? Непонятные монстры. Наша жизнь не стоит ничего. Если на кону обогащение. Зачем изучать, понимать природу оборотней. Ведь куда проще их уничтожить.

А я смотрел на все, скованный в цепях. Как они топтали, кромсали, уничтожали, грабили, сжигали. И никогда прежде, даже в мыслях я не мог допустить подобного кощунства. Ведь мы не напади. Мы не угрожали их жизням. Как понять людскую природу? Невозможно простить. Нельзя понять чудовищную жестокость. Но я справился. Освоился. И научился выживать в новом для себя враждебном окружении.

Полет длился часа два. Все это время Рэймонд сидел неподвижно. Как будто в самолете осталась лишь оболочка, а душа отправилась блуждать по просторам вселенной. Я не решалась нарушить тягостное молчание. Сидела, опасаясь лишний раз пошевелиться.

Размышляла. О прошлом, настоящем, о будущем, которое виделось мне сплошной беспросветной темнотой. Как бы я ни хотела, я не могу ничего изменить. Не могу вернуться назад. Я понимаю оборотней. Осознаю, как выгляжу в их глазах. И любое мое оправдание, даже извинение, будет выглядеть жалко и ничего не изменит.

К концу полета я уже склоняюсь к мысли — лучше бы он прекратил все это тогда. Зря спас. Быстрая смерть куда желаннее, нескончаемой мучительной агонии.

Самолет приземлился. Рэймонд очнулся. Вышел из своего странного транса. Окинул меня изучающим взглядом. Вздохнул. На губах вновь заиграла снисходительная улыбка. Она могла означать вся что угодно и ничего конкретного.

Оборотень галантно подал мне руку. Мы сошли на землю. Воздух. Он тут был иной. Вкусный. Пьянящий. Такой кристально чистый, что я невольно покачнулась. А небо. Никогда не видела настолько чистого синего цвета. Казалось — это все ненастоящее. Как картина, созданная неведомой рукой непревзойденного художника.

— Где мы? — спросила еле слышно.

— Там, где море омывает небосклон, — бархатный голос прошелся по коже.

Мы миновали маленький уютный аэропорт. Сели в ожидавший нас автомобиль. Оборотень рядом. Поднимает перегородку. Отрезая нас от водителя. Достает мобильный. Делает несколько звонков. Односложные слова, из которых не понять суть. Он четко и коротко отдает приказы.

До сих пор не понимаю, где мы. Судя по открывшемуся виду из окна — горная местность. Витиеватая дорога уносит нас прочь от цивилизации. За черту маленького городка.

— Рэймонд… давай обсудим… — делаю еще одну попытку достучаться до него.

— Что? — выгибает бровь. Замечаю отблеск боли в глазах.

— Ты понимаешь… что заключать брак при сложившихся обстоятельствах — настоящее безумие?

— Вопрос решен, — отрезает мрачно.

Он сейчас не в духе. Ощущаю скрытые вибрации ярости. Держит себя в руках, вида не показывает, а внутри зреет вулкан. И он может взорваться в любой момент.

— Ненави… неприязнь не лучшая причина для свадьбы.

— О, Вивьен, поведай мне о своей ненависти, — наклоняется ко мне. Дьявольский шепот льется прямо мне в губы. — Как омерзительно для тебя человека, связать свою жизнь с монстром.

— Ты перекручиваешь мои слова, — он так близко. Горячее дыхание оставляет ожоги на губах. — Я говорила лишь о событиях прошлого. О том, что всегда будет незримо присутствовать рядом. Мне жаль, действительно жаль, Рэймонд. Но ошибок не исправить, — Делаю, прежде чем успеваю подумать, провожу пальцами по колючей щеке. Мне нравится ощущения. Огненного, согревающего покалывания, — У меня нет к тебе ненависти, — одергиваю руку. Опускаю голову. — Она есть у тебя… и этот брак… ты наказываешь нас всех… продлеваешь муки. Когда нужно жить дальше… отпустить…

— Ты еще слишком мало знаешь о муках, — говорит мягко, скользит бархатными звуками по коже. — Хочешь свободу? Так к ней тянешь ручки? У тебя она была. Полная свобода действий. И к чему это привело? Чего ты достигла? Чем можешь удивить? Вивьен, столько лет безграничной свободы, вперед я слушаю, перечень твоих побед, — бархат превращается в сталь, режет мастерски, безошибочно находя самые болезненные точки.

— Хочешь, чтобы я признала — моя жизнь не сложилась? Я потерпела крах? Раздавить? Размазать? Вперед Рэймонд, — закусываю губу. Больно. Лучше бы избил. Растерзал.

Он прав. Ничего у меня нет в жизни. Все что я считала достижением — иллюзии. Я барахталась как рыба на берегу. Так и не смогла добраться до воды.