Фригидная для оборотня многоженца - Айза Блэк

Мы были детьми. Я увидел Черную кровь в клетке. И между нами сразу возник немой диалог. Друг. И за эти годы, он не раз доказал свою преданность. И я ни разу не пожалел, что еще ребенком назвал его другом.

— Да… никогда не думал, что в одной женщине может быть заключен целый мир, — ласкаю ее взглядом. Она оборачивается и приветливо машет нам рукой.

— Истинная связь во всех ее проявлениях, — сжимает мою руку. Проводит носом около шеи. Прощается и бесшумно исчезает.

Приезд Черной крови навевает недавние воспоминания. Отец в выгребной яме, посреди отходов жизнедеятельности. Там стоит невероятный смрад. А для обоняния оборотня — это убийственный коктейль. Чарльз воет и просит… смерти. Он не хочет так существовать. Не просит помилования, а лишь прекратить его муки.

Смотрит на меня с ненавистью. В нем нет раскаяния и сожалений. Уверен, если бы была возможность, Чарльз непременно еще раз всадил мне нож в спину. И он сейчас сокрушается, что та его попытка была провальной. Ненависть сожрала его, полностью, до основания.

И в этот момент я его простил. Зачем цепляться за обиды и ненависть? Зачем тащить их в свою жизнь? Я отпустил зло.

— Помоги отцу! — кричит мне со злостью.

— Черная кровь и стая решат твою судьбу, — повернулся и пошел прочь. От зловония. От детских обид. Отцовской нелюбви. Впереди меня ждет моя пара.

Черная кровь же настроен более враждебно. В нем кипит злость, и он не намерен даровать милость. А быстрая смерть в его понимании — это привилегия. И Чарльз ее не заслужил.

Мой отец получил наказание и дальше гнить в выгребной яме. А Шайна медленно будет забирать его энергию, и отдавать воинам стаи. Чарльз будет питать всех, кому понадобится дополнительная сила.

Джек был отправлен на бои без правил. Ему дан шанс или выгрызть зубами себе жизнь. Или же принять смерть. Он не волк, и пусть выживает в людском обществе. Это тоже решение моего друга, мне уже давно нет дела до ничтожного создания.

Мегги обрекли жить на цепи. Она была отдана в другую стаю. И стала прислужницей и шавкой для волков.

Отгоняю воспоминания. Не хочу, чтобы они отравляли мое настоящее. Иду к жене. Подхватываю ее на руки. Прижимаюсь губами к волосам. Чую, как в ее плоском животике бьются сердца сына и доченьки. Душа купается в нежности.

— Рэй! Я могу и сама идти! — и снова ее смех. Эти ямочки на щечках. Раньше ведь и не знал, что они есть. Любовь преображает.

— Зачем? Ведь я хочу носить тебя на руках всю жизнь, — целую мою сладкую девочку. Теряю голову от желания, от ее запаха, который давно заменил кислород.

— И все же я удивлена, — гладит меня по руке, трогает безымянный палец с кольцом, где выгравировано ее имя, — Волк и согласно людским традициям носишь кольцо…

— Это еще одно подтверждение, что ты принадлежишь мне и душой, и телом, — взбираюсь в гору. Урчу от удовольствия, когда ее шаловливые пальчики скользят по груди.

— Прямо сейчас хочу! — в глазах загорается голубой огонь, ее страсть, пробудившись, растет с каждым днем. И я шалею, оттого, как она преображается, как тает в моих руках.

— Чего же хочет, моя родная? — шепчу вмиг охрипшим голосом и ускоряю шаг. Несу свое сокровище в наше логово.

— Тебя! — покрывает поцелуями шею, прикусывает кожу.

Перед домом просит поставить ее на ноги. Оказавшись на земле, заливаясь звонким смехом, бежит от меня прочь, на ходу сбрасывая платье и купальник. Подбегает к деревянным качелям, взбирается на нее.

— Хочу тут! Хочу летать с тобой! — отталкивается от земли, и я невольно любуюсь, как ветер ласкает ее волосы. Как сверкают глаза. Неужели она принадлежит мне? В груди что-то щемит, эмоций так много, что они не помещаются в сердце. В мгновение ока оказываюсь рядом, впиваюсь в ее губы. Вырываю стоны и с жадностью испиваю их. А руки уже блуждают по родному телу. Груди налились, стали еще полнее. Да и моя девочка округлилась, беременность так красит ее. Хочу оставить отпечаток своих губ на ней. Отметить каждую клеточку.

Ничего нет прекрасней ее отзыва. Ее жажды ласк, и такого неистового и нежного голода.

— Сладкая моя, — провожу языком по соску, внутри все взрывается фейерверком ликования. Она запрокидывает голову, припухлые губы приоткрыты, хватают воздух, глаза затуманены желанием. Она шедевр. Невероятна в своем природном великолепии.

Становлюсь на колени. Раздвигаю ее ноги и пробую нектар на вкус. Ее складочки сочатся соками желания. Хочу испить их все. Нет ничего слаще истинной пары. Ее наслаждение пронзает меня током. Оно течет в моей крови, окутывает разум сладким дурманом.

Обхватываю губами клитор, неистово хочу вырвать очередные стоны. Часы, дни напролет, готов вот так стоять и испивать ее. Вивьен зарывается руками мне в волосы. Прижимает голову к лону.

— Рэй, как же восхитительно, — кричит, не стесняясь своих стонов. Еще сильнее раскрывается для меня, отдается полностью.

Клитор бешено бьется во рту. Глажу его языком. Ускоряю ритм. Ввожу два пальца в лоно, издаю глухой стон, от того, как стеночки приветливо сжимаются. Ее удовольствие бесценно.

— Рэй… ох… как же я тебя люблю… — стонет, содрогаясь в судорогах оргазма.

Освобождаюсь от одежды. Приподнимаю ее. Сажусь на качели и опускаю свое сокровище сверху. Плоть в плоть. Сердце к сердцу. Отталкиваюсь ногой. Мы летим навстречу ветру, охваченные страстью. Нескончаемый круговорот удовольствия. Она сокращается вокруг меня, я проникаю все дальше и дальше. Хочу расцеловать ее внутри. Ласкать там, где зародилась и расцвела наша любовь. И нет пределов чувству, с годами оно лишь крепнет и растет. Становится больше, сильнее, ярче. Только с ней рука об руку до скончания веков.

Мы летим к небесам. Дальше. В космос. К звездам. К бескрайней любви. Бесконечному счастью. Ветер ласкает нас, а тела одновременно охватывают вспышки оргазма.

— Люблю тебя… родная… — чувствую, как наши души сплетаются так, что никаким силам не подвластно их разъединить.