Человечество: история, религия, культура. Раннее Средневековье - Константин Владиславович Рыжов

на юге. Помимо приведенного Б.А. Рыбаковым примера, новгородский летописец только один раз использует это понятие при описании событий 1169 г. Рассказывая о походе на Новгород большой армии Андрея Боголюбского, он говорит: «в то лето на зиму, придесша под Новегородъ суждальци с Андреевцем, Роман и Мстиславъ съ смольняны и с торопольцяны, муромьци и рязаньци съ двема князма, полоцьскыи князь с полоцяны, и вся земля просто русьская». Между тем, южные князья вообще не принимали в походе участия. «Вся русская земля» здесь, как и в примере Б.А. Рыбакова, скорее всего просто фигуральный оборот, указывающий на многочисленность врагов.

Подтверждает нашу точку зрения и то обстоятельство, что мы имеем многочисленные свидетельства о принадлежности правобережных городов к «Русской земле», но мы не имеем ни одного такого указания на города левобережья. Так в 1174 г. Андрей Боголюбский, разгневанный на Ростиславичей, наказывает своему послу: «а Давыдове рци: а ты поиди в Берладъ, а в Русьской земли не велю ты быти; а Мьстиславу молве: в тобе стоить все, а не велю ти въ Русьской земли быти». Отчиной Давыда был тогда Вышгород, а отчиной Мстислава – Белгород, которые, таким образом, мы относим к «Русской земле». О Васильеве и киевском Новгороде мы имеем свидетельство поздней Новгородской Третьей летописи, ретроспективно освещавшей прошлое: «При сем епископе бе преподобный Федосий киевских печуерь, родом от града Василева, близ малого Новаграда въ земли Рустей».

Неоднократно относится к «Русской земле» сам Киев. Кроме приведенным выше примеров, укажем еще на два. В 1146 г. Святослав из Новгорода Северского «послав къ Юргеви у Суждаль: «…а поиди въ Русскую землю Киеву». В 1189 г. в походе на Галич Святослав Всеволодович и Рюрик спорят о волостях. Святослав давал Галич Рюрику, а себе хотел «всей руоской земли около Киева».

Также многократно подтверждена причастность к «Русской земле» основных правобережных городов вплоть до устья Роси и самого Поросья. Например, в 1195 г. Всеволод требует своей доли в «Русской земле» – Торческа, Триполя, Корсуни, Богуслава и Канева. Очевидно граница «Русской земли» доходила до Канева и дальше шла от Роси на запад вдоль половецких степей до Южного Буга.

Подведем итог. Легко видеть, что очерченная нами территория буквально совпадает с границами Киевского княжества, каким оно предстает в книге А.Н. Насонова. То есть мы имеем все основания отождествить «Русскую землю» в узком смысле с Киевской волостью в границах XII-XIII вв. Это та территория, которая переходила под власть великого князя после утверждения его на киевском столе, его домен. Наш вывод полностью устраняет все противоречия и неувязки, имевшие место в построениях наших оппонентов. Почему нет упоминаний о «Русской земле» в «Повести временных лет»? Потому что само это понятие вошло в политический и литературный обиход лишь во второй четверти XII века, в эпоху раздробленности. Почему «Русская земля» лишь отчасти совпадает с территориями полянского и северянского союза? Потому что она продукт не племенной, а другой, гораздо более поздней, государственной, эпохи и не имеет с ранними славянскими союзами ничего общего. Почему Киев и «Русская земля» неоднократно противопоставляются Чернигову и Переславлю? Потому что ни Чернигов, ни Переславль никогда в «Русскую землю» не входили, а были особыми политическими единицами, часто ей враждебными. Почему представление современников о «Русской земле» было таким живым и конкретным? (Чего – заметим в скобках – едва ли можно было ожидать от местности, единство которой основывается исключительно на исторических преданиях). Потому что эта территория являлась в XII-XIII объектом бесконечных княжеских споров и усобиц. Ясно, что современники должны были очень четко представлять себе границы той областью, вокруг которой вращалась вся тогдашняя история.

Теперь перейдем к разбору свидетельств о хорониме «Русь». Границы этой области определяются сравнительно легко. Прежде всего, бесспорно, что к «Руси» относился Киев. В 1152 г. Владимирко Галицкий, услышав о выступлении своего союзника Юрия Долгорукого, двинулся в поход и «идучи в русь поиди г Кыеву». Кроме этого, прямого указания мы имеем несколько косвенных, уже многократно приводимых другими авторами. Точно также, есть много свидетельств о том, что «в Руси» находились Переславль и Чернигов. О Переславле есть и прямые известия. Так под 1132 г. читаем: «В се же лето ходи Всеволодъ въ Русь Переяславлю…». Под 1213 г. сообщается, что Юрий Всеволодович примирился с Владимиром и дал ему Переславль-Русский, а тот отправился из Москвы «в Русь». О Чернигове таких прямых известий нет, но отнесение его к «Руси» по контексту многих летописных статей несомненно. В «Руси» находился и Городец-на-Востре, так как в 1195 г. князь Всеволод послал своего тиуна «в Русь» с приказом обновить его. Овруч, как уже отмечалось, не относился к «Руси». В 1193 г. князь Святослав писал Рюрику Овручскому: «а ныне поиди в Руось, стерези же своея земли». Рюрик же «иде в Руось». Поскольку его отчинами вблизи Киева были Белгород и Вышгород, а простоял он всю зиму у Васильева, можно заключить, что все эти города относились к «Руси» (как, вероятно, и Вятичев). Этим перечнем исчерпываются конкретные сообщения наших летописей о городах, лежащих в «Руси». Ни разу не отнесены к «Руси» города Погорынья. Поэтому логично будет исключить их из ее пределов. То же самое можно сказать о городах Поросья, которые (как это ни странно, если вспомнить гипотезу о том, что именно название реки Рось послужило причиной для образования топонима и этнонима Русь) никогда не причисляются летописцами к «Руси». Б.А. Рыбаков, на основании двух не совсем ясных свидетельств, относит к «Руси» еще Глухов и Трубчевск. (В 1152 г. Юрий Долгорукий «идущю в русь пришед ста оу Глухова». В 1232 г. Святослав Трубчевский из новгородской земли идет обратно «в Русь»). Трудно сказать, насколько это суждение основательно.

Важно отметить, что понятие «Русь» в летописном контексте, в отличие от «Русской земли», почти никогда не использовалось для обозначения территории с определенными границами (то есть как хороним в строгом смысле слова). Летописцы XII-XIII вв. обычно употребляли его как синоним «центра», «юга», «южного направления». Например: «Бежащю же Святославу изъ Новагорода, идущю въ Русь къ брату». Или «иде архепископъ Новегородьскый Нифонтъ въ Русь, позван Изяславомъ и Климомъ митрополитомъ». Или «На ту же зиму иди епископ Нестеръ в Русь и лишася еппьи» Или «в тоже лето поиди Гюрги с ростовци и суждальци и со всеми детми в Русь». Эти примеры можно множить, и везде понятие «Русь» использовано как обозначение южного направления или конечного пункта движения. Это заставляет нас искать истоки происхождения этого топонима в даннических отношениях ранней истории Киевского государства.

После того