Дом правительства. Сага о русской революции - Юрий Слезкин

Был ли протест Татьяны восстанием Иова против Бога или вариантом теории Эйхе и Голощекина о проникновении вредителей в недра НКВД (что в конечном счете одно и то же, поскольку идею проверить праведника внушил Богу Сатана)? Татьяна пыталась оспорить показания Кадочникова: «О проходящем этапе троцкистов я узнала за две минуты до его отправки. Распоряжения конвоя не слышала. В этапе был мой знакомый Поляков Вениамин Алексеевич, с которым я переговорила ровно две минуты. Больше добавить ничего не могу». Другим свидетелем была ее «сожительница» из Ягодного, которая показала, что Татьяна Мягкова – «неразоружившаяся троцкистка… резко враждебно настроенная против существующего строя»[1763].

Третьего ноября тройка Дальневосточного края приговорила ее к расстрелу за то, что, находясь в лагере, она «систематически устанавливала связь с заключенными троцкистами. Держала голодовку в течение шести месяцев. Высказывает контрреволюционные пораженческие идеи». По рассказу Сони Смирновой, записанному дочерью Татьяны: «По ночам часто приходила команда охраны. Старшой зачитывал очередной список осужденных, которым надлежало следовать на выход с «вещами». Людей уводили для отправки в сверхдальние лагеря, как мы тогда считали. В одну из таких ночей вызвали твою маму. Я вскочила, помогла ей собрать вещи. Мы расцеловались. «Скоро и я вдогонку за тобой», – напутствовала я Таню… Но больше я ее никогда не увидела»[1764].

Приговор был приведен в исполнение 17 ноября 1937 года. Мужа Татьяны, Михаила Полоза, расстреляли на две недели раньше. В конце октября его доставили с Соловков в Медвежьегорск в составе группы из 1111 заключенных, приговоренных к смерти тройкой УНКВД Ленинградской области. Одной из статей обвинения был факт «переписки с женой-троцкисткой». 3 ноября Полоза и 264 других заключенных раздели до нижнего белья и отвезли в лес в девятнадцати километрах от города. Там им приказали вырыть траншеи и лечь лицом вниз. Расстрелы производились с близкого расстояния выстрелом в затылок. Исполнителями были заместитель начальника Административно-хозяйственного управления УНКВД Ленинградской области капитан госбезопасности Михаил Родионович Матвеев и помощник коменданта Георгий Леонгардович Алафер. Согласно позднейшим показаниям Матвеева, некоторых осужденных перед расстрелом избивали[1765].

Среди 1111 расстрелянных была жена Ивара Смилги Надежда Смилга-Полуян и ее подруга Нина Делибаш, которая жила со Смилгами в Доме правительства. Делибаш расстреляли на день раньше Полоза; Смилгу-Полуян – на день позже[1766].

* * *

Ивар Смилга и большинство других арестованных квартиросъемщиков из Дома правительства были расстреляны в Москве или под Москвой после оглашения приговора Военной коллегией Верховного суда под председательством Василия Ульриха. Одно такое заседание описал бывший куратор «отечественной и зарубежной интеллигенции» и редактор «Известий» и «Нового мира» Иван Гронский.

Большинство квартиросъемщиков Дома правительства повернули направо. Примерно 29 тысяч человек, приговоренных к смерти в Москве в 1937–1938 году, были расстреляны на одном из двух «спецобъектов», замаскированных под военные полигоны: Бутово, принадлежавшее Управлению НКВД СССР по Москве и Московской области, и Коммунарка (бывшая дача Ягоды), использовавшаяся центральным аппаратом НКВД для расстрела высших чиновников, приговоренных Военной коллегией Верховного суда. Процедура исполнения приговоров в Бутове реконструирована на основании архивных документов и интервью с бывшими членами расстрельных команд[1768].