Россия и Германия. Друзья или враги? - Армен Гаспарян

Очень жаль, что честные и непорочные историки не удосужились изучить суть вопроса, прежде чем выходить драться с ордами историков с Лубянки. Дело в том, что договор о ненападении был обычной практикой для 1930-х годов. Германия, например, подписала такой документ с Эстонией и Латвией, а СССР – с Польшей. И я ни от кого пока не слышал, чтобы эти договоры противоречили международному праву и уж тем более что они были беспрецедентными.

Напоминаю, что в ту эпоху секретные протоколы были вполне обыденным явлением. О них, разумеется, не писали газеты, но из этого вовсе не вытекает, что их не было вовсе. Простой пример. Март 1939 года. Договор Лондона и Варшавы содержал неоглашаемый раздел, в котором значилось: Великобритания окажет помощь в случае нападения Германии на Польшу. Что, собственно, и произойдет через несколько месяцев.

Предвижу возражение: сравнение, мол, некорректно, поскольку в результате секретных договоренностей с Германией в состав Советского Союза вошли Эстония, Латвия, Литва, Западная Украина и Западная Белоруссия. А значит – договор нужно признать незаконным. Тут мы сталкиваемся с классическим примером фальсификации истории. Дело в том, что подобного пункта в договоре не было. И не могло быть в принципе, поскольку он противоречит всем возможным международным нормам.

Политики в Прибалтике обычно тут же начинают кричать, что раз какие-то суверенные государства в дальнейшем вошли в состав Советского Союза – значит, были достигнуты специальные договоренности на сей счет между Москвой и Берлином. Но дело в том, что в этом случае странным образом уравниваются понятия «в дальнейшем» и «достигнуты». Хотя любому здравомыслящему человеку очевидно: связь тут исключительно косвенная. И используется этот довод только ради политического популизма.

Из той же серии и утверждение, что нельзя сравнивать «Мюнхенский сговор» и договор о ненападении между СССР и Германией. Аргументация при этом используется потрясающая: в первом случае это был договор демократических держав с незначительным участием Третьего рейха, а во втором – циничный и подлый сговор двух чудовищных тоталитарных режимов. То, что одним из них был все тот же Третий рейх, – утверждающих, разумеется, не смущает. Как и не тяготит их судьба Чехословакии, часть территории которой отошла Польше. В Варшаве об этом тем более не любят вспоминать. Невероятно стеснительные люди.

«Мюнхенский сговор»: А. Чемберлен, Э. Даладье, А. Гитлер, Б. Муссолини, 30 сентября 1938 года

Но вот эта потрясающая застенчивость характерна почему-то только для разговоров о событиях 1938 года. Как только речь заходит о свершениях года следующего – скромность исчезает, как снег в марте. Стремительно и безвозвратно. Ее место занимает задор, с которым те же самые люди будут доказывать вам, что никаких захватнических планов против отношений Польши Третий рейх не имел принципиально. Но вот подписали Молотов с Риббентропом договор – и последовало нападение на страну. То есть и в этом виноваты наши с вами предки.

Понятно, что и тут мы имеем дело с откровенно наглой ложью. Впервые о сокрушении Варшавы в Берлине задумались в апреле 1939 года. Подготовленная германским Генеральным штабом директива была утверждена лично Гитлером. И дата прекрасно известна: 11 апреля. С того дня и началась активная подготовка к военной кампании. Это только в представлении очень своеобразных людей войну можно задумать 23 августа, а уже 1 сентября начать боевые действия.

При этом нельзя забывать, что позиция СССР в данном случае изначально не очень Гитлера волновала. Он прекрасно знал о глубоких противоречиях между Москвой и Варшавой по целому ряду вопросов. Гораздо больше фюрера заботила возможная реакция Лондона и Парижа. Существовали опасения (и как мы увидим в дальнейшем – вполне закономерные), что будет создана Антанта-2 со всеми вытекающими из этого последствиями для Германии. Этого Гитлер допускать категорически не желал. Именно поэтому министерство иностранных дел рейха начало зондаж настроений в Москве.

Очевидно, что если втянуть в свою орбиту СССР – печального повторения сценария Великой войны можно будет избежать. Гитлер сам многократно говорил, что именно боевые действия на двух фронтах надломили кайзеровскую Германию. Писал он об этом и в «Майн кампф». Да, в 1941 году фюрер забудет о собственных предостережениях. Скажется эйфория от первых легких побед. Но тогда, летом 1939 года, он понимал: важно не допустить консолидации противников. На это и были направлены все усилия немецкой дипломатии.

То есть посыл про то, что Молотов и Риббентроп подписали в Кремле пакт и сразу после этого Гитлер, переполняемый нечеловеческим счастьем, вздумал ликвидировать польскую государственность, – изначально лживый. Фюрер для себя все решил задолго до этого и, как человек последовательный в собственных взглядах, начал реализовывать по пунктам вплоть до начала операции «Консервы». Точно так же ложно и утверждение, будто Сталин был абсолютно уверен, что Третий рейх нападет на Польшу, едва успеют высохнуть чернила на том самом договоре.

Истоки этого известного мифа лежат в лихих 1990-х годах. Разнообразные фальшивки появлялись тогда с завидной регулярностью. Особенно любим историческими мародерами был, разумеется, Сталин. Не отвлекаясь на происхождение документа «Выступление на секретном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 года», обратим внимание на ключевой тезис: «Если мы примем известное вам предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, несомненно, нападет на Польшу, и тогда вступление Англии и Франции в эту войну станет неизбежным».

Согласимся, звучит чрезвычайно привлекательно для любителей оплевать прошлое страны. Даже придумывать дополнительно ничего не нужно. Коварный злодей все предвидел и своими действиями развязал мировую войну. Но, как и всегда, у фальсификаторов прокол случился в главном. Дело в том, что как раз никакой убежденности в возможном развитии событий в тот момент в Кремле не было. Нет, Сталин не сомневался, что Гитлер захочет силой решить давно уже зливший его вопрос с Польшей. Но ведь можно было урегулировать ситуацию и относительно мирно. Пример «Мюнхенского сговора» по Чехословакии был перед глазами.

И подобные настроения царили не только внутри Народного комиссариата иностранных дел. Наш полпред в Лондоне Иван Майский оставит в те дни в своем дневнике очень показательную запись: «Я запросил НКИД, целесообразно ли с уходившей тогда диппочтой посылать секретные материалы, ибо можно ждать перерыва ж-д сообщения и, может быть, даже открытия военных действий между Германией и Польшей в ближайшие дни. Получил ответ: отправляйте почту нормальным порядком – и причем в таком тоне, что точно из Москвы хотели сказать: «Не паникерствуй!»