Вопреки - Валентина Кострова

Сжав зубы, отворачиваюсь и направляюсь к дому. Быстро поднявшись по ступенькам, принимаю решение: после дня рождения дочки уеду отсюда. Не знаю, как урегулируем вопрос по поводу Кэтрин, чуть позже что-то придумаю. Сейчас мне хочется, как раненому зверю, спрятаться в своей конуре и зализать раны.

(Марьяна)

— Он знает, что Кэти его дочь? – Диана ставит передо мной большую чашку чая, садится рядом.

Дети только что заснули, Адам по привычке пропадает на несколько часов, чтобы решить свои деловые вопросы. Интересно, чем Герман сейчас занимается? С того момента, как приехали Тайсум, он пропал. На ужин тоже не вышел.

— Догадался.

— Ты, конечно, извини меня, что заставила Адама, ему сказать о твоем статусе, но я на минутку представила себя на твоем месте. Мне стало обидно за Кэти. Она имеет полное право знать, что у нее есть мама и папа.

— Я не сержусь на тебя, уверена, ты действовала из благих намерений, - обхватываю руками чашку, ободряюще смотрю на подругу. Она все еще чувствует себя виноватой за свой поступок: уговорила мужа прийти к Герману и все рассказать: про мое семейное положение.

— Что ты пообещала Адаму за этот разговор?

— Третьего ребенка, - смущенно улыбается, прячет улыбку за чашкой. Я вопросительно приподнимаю брови. – Нет, еще ничего нет.

— От такого мужчины я бы не боялась рожать, - поддерживаю Диану.

На третьего всегда сложно решиться, правда, я никогда не слышала от подруги, что Адам хочет много детей или он против детей. Иногда он мне кажется не прошибаемым в некоторых вопросах. Интересно, Герман в «новой» жизни подразумевал наличие семьи? И сколько он бы хотел иметь детей? Увидев сегодня, как он кружил дочь, как она заливисто хохотала, доверчиво прижимаясь к нему -  он был бы не самым худшим отцом в этом мире.

— Я бы тоже не боялась рожать.

— Ты итак родишь.

— Я о Германе сейчас, - устремляет на меня немигающий взгляд. – Он любит Кэти, только старается не демонстрировать это. И ему нужна семья, как любому сильному человеку.

— В свое время он отказался от семьи, - резко реагирую, вспоминая его слова об аборте. Не хотел он семью и вряд ли сейчас хочет...

— Люди меняются, Марьян.

— Такие никогда. Я даже не верю, что завершил свою прежнюю деятельность. Такие люди не могут без власти и кому-то подчиняться. Отсюда следует, что я никогда с ним не буду, потому что не хочу Кэти подвергать опасности, - сильнее обхватываю чашку, смотрю мимо подруги. На секунду перед глазами проносятся в быстрой перемотке все давние события прошлых лет. Особенно страшно было, когда звонили непонятно кто, присылали подарки неизвестно кто. Я не готова все переживать вновь, седые волосы у меня итак уже есть.

— Ты не дашь ему шанса?

Шанса? Где-то в глубине души мне хочется дать нам двоим этот шанс, потому что чувства между нами не угасли. Во всяком случае страсть точно. Но заслуживает ли он прощения и возможность начать все с чистого листа? Не знаю. Подсознательно я все жду, что предаст, оттолкнет, растопчет.

— Я хочу нормальных отношений, а не эти американские горки, - делаю глоток теплого чаюя, задумчиво смотрю перед собой. – Хочу свиданий, у нас их никогда не было. Хочу разговоров, дружеских бесед, планов на выходных.

— Именно поэтому ты благосклонно отнеслась к Реду? Он пригласил тебя на свидание?

— Он позвал вместе провести городской праздник, который будет через полторы недели.

— Ой, за полторы недели много чего может измениться, - хитрая улыбка, заставляет меня напрячься, прищуриться.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я верю в Германа, такие мужчины просто так не сдаются, - Диана ставит чашку, усмехается. – Пойду в комнату, уговорю своего трудоголика лечь спать.

— Ага, спать, так я тебе и поверила, - смеюсь над подругой, она строит смешную рожицу. – Доброй ночи.

— И тебе неспокойной ночи, - со смешком прощается Диана, оставляет меня на кухне одну.

Спать мне лично сейчас не хочется. Последние дни меня мучает бессонница, одолевают мысли о близости, что произошла между мной и Германом. Это было...я не могу и сравнить. Наша первая близость была не такой запоминающейся, как эта. Я была ослеплена и оглушена эмоциями, что будил во мне этот мужчина. Он был настолько родным, настолько чужим, что все внутри переворачивалось верх дном. Вроде знакомые родинки, выпуклости, я их целовала губами, ласкала руками. Но были новые шрамы, которые появились без меня, которые вызывали вопросы, предположения. И хотелось узнать о них подробнее. Впрочем, мне всегда хотелось о Германе знать намного больше того, что знаю.

Допив чай, убираю со стола посуду, вымываю чашки. Поднимаюсь на второй этаж, замираю перед дверью комнаты Германа. Он, наверное, голоден. Надо спросить его, хочет ли есть, смогу подогреть остатки ужина. Уверенно стучусь в дверь.

— Марьяна? – удивленно поднимает брови, потом сводит их к переносице. – Что-то случилось?

— Ты не вышел ужинать, я хотела спросить, принести тебе еды? – заливаюсь румянцем, как школьница, влюбленная в старшеклассника. В его глазах застыло непонимание, но через секунду приподнимает уголки губ.

— Я забыл про ужин. Много работы.

— Я могу подогреть и принести еды, - голос дрожит, а внутри все трепещет от волнения.

— Я бы не отказался от такого сервиса. У меня сейчас видео-конференция, можешь зайти в комнату без стука, - я согласно киваю, торопливо спускаюсь на первый этаж, несусь обратно на кухню.

Боже, наверное, я похожа на дурочку, но почему-то эта обычная просьба окрыляет сильнее, чем фраза «ты мне нужна». И эту фразу хочу услышать, но потом, чуть позже.

Возвращаюсь в его комнату с большим подносом. На цыпочках захожу, Герман мельком смотрит на меня и вновь переводит взгляд на монитор ноутбука. Пока я расставляю тарелки, себе тоже взяла, на столе, слышу несколько голосов, которые спорят о прибыли какой-то компании. Соболь не участвует в споре, молчит, делает какие-то пометки в блокноте. Он слышит своих сотрудников или делает вид, что слушает?

— Вы наговорились? – голос жесткий и холодный, участники замолкают. – Предоставьте мне все данные в ближайшее время, только после изучения всех фактов, я приму решение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нестройный хор голосов прощается, Герман ни с кем не прощается, просто захлопывает крышку ноутбука и встает. Я опускаю голову, прячу улыбку. Белая рубашка с галстуком не очень сочетается с джинсами.