Проклятие Ночной Ведьмы - Алекс Астер

Мельда остановилась.

– Не может быть, – проговорила она.

Тор моргнул, почти ожидая, что птица после этого исчезнет. Но она не исчезла – лишь летала кругами прямо над ними.

– Ну, что это? – повторил Энгль.

– Похоже на серебряного сокола.

Налитые кровью глаза Энгля широко распахнулись.

– Серебряного кого?

Тор не сводил взгляда с птицы – птицы, которая вообще не должна была существовать, мистического посланника богов желаний. Сделав ещё несколько кругов, сокол полетел прочь.

– По-моему, он хочет, чтобы мы шли за ним.

В животе у него разгорелся огонёк волнения. Серебряный сокол помогает им – а это может значить лишь одно.

Тор действительно ищет Грааль.

Все трое последовали за величественной птицей; её серебряные крылья разреза́ли ночное небо, словно металлические ножницы. Они шли и шли – сначала несколько футов, потом метров, потом миль. Они проходили милю за милей, не нуждаясь ни в воде, ни в еде; периодически они прикрывали глаза от песка, но потом снова поднимали головы и смотрели на сокола, служившего путеводной звездой.

Они бежали, невзирая на боль в ногах; они хватали ртами воздух, и казалось, что их лёгкие вот-вот лопнут; они двигались, хотя казалось, что кости вот-вот сломаются.

Когда серебряный сокол наконец-то замедлил полёт, ребята были золотого цвета; слой песка покрыл их одежду и испачкал волосы Мельды. Маленькие песчинки напоминали крупинки соли.

А потом птица остановилась в воздухе, по-прежнему взмахивая гигантскими крыльями, но не двигаясь с места. Она весело закричала, подбадривая их. Добравшись до птицы, они остановились прямо под ней. Тор сглотнул.

Прямо впереди он увидел цвет. И это обрадовало мальчика как никогда.

Зелёный.

– Оазис, – сказала Мельда.

И синий.

Прямо перед ними лежало большое озеро, окружённое рядами кустов, невероятно высоких цветов, которые стояли склонившись, и миниатюрными деревцами с крохотными фруктами. Когда Тор поднял голову, чтобы поблагодарить птицу, та уже улетела.

Вода. Наконец-то. Тор хотел прыгнуть в неё и больше никогда не выныривать.

Энгль сорвал жёлтый фрукт с одного из маленьких, едва достававших ему до пояса деревьев, по форме больше напоминавших грибы. Он откусил кусочек и прикрыл глаза; сок стекал по его подбородку, оставляя дорожки на запылённом лице. Тор и Мельда же вообще не остановились перед деревьями. Они не сводили глаз с водной глади перед ними.

Тор неуверенно шагнул вперёд; озеро манило его к себе, словно он был привязан к озеру верёвкой. Его сердце колотилось, кожу покалывало, пальцы ног напряглись.

Не теряя ни секунды, он прыгнул в воду.

* * *

Когда Тор погрузился в озеро, оно тут же смыло песок с его одежды, волос и ресниц. И даже унесло с одежды остатки яркого порошка, которым его перепачкали растения в Зуре. Вода охладила его порозовевшую кожу, исцеляя от ярости солнца, а из ноздрей вырвались потоки пузырьков.

Озеро оказалось намного глубже, чем ожидал Тор. Он плыл и плыл вниз до тех пор, пока ему не показалось, что внутренности сейчас лопнут, но дна так и не достал. Вынырнув, он наслаждался моментом, закрыв глаза. И тело, и ум получили новые силы, словно заново родились в холодной воде.

Он открыл глаза.

Озеро светилось тысячей разных оттенков. Во все стороны расходились круги цвета лаванды, индиго, розы, изумруда и золота. Вода текла, словно живая, цвета плясали на её поверхности подобно ожившему калейдоскопу. Она завораживала. Гипнотизировала.

Тор, не сдержавшись, сделал глоток чудесной жидкости и обнаружил, что на вкус она напоминает сладкие фрукты. А ещё особый чай, который папа готовил летом: с ароматами черники и инжира. Он зачерпнул воду ладонью и стал смотреть, как в ней пляшут цветные конфетти. Тор сделал глоток, потом ещё, его жажду было не утолить. Мысль о том, что ему когда-либо придётся пить что-нибудь другое, вдруг стала невыносимой. С этой водой не могло сравниться ничего.

Мельда плыла на спине; вода обвела контуры её тела ярко-фиолетовым цветом. На мгновение девочка показалась совершенно расслабленной.

Она сунула голову под воду; её волосы и ленты раскинулись по водной глади, словно нимб[28].

– Ладно, пора идти, – сказала она, наполняя фляги на берегу.

Тор не двинулся с места.

– Энгль? Тор?

Тор не мог отвести взгляда от воды.

– Эй? – окликнула Мельда. Потом ещё раз, уже громче.

Но он не хотел отвечать. Не мог отвечать. Его губы словно слиплись. Тора охватило тяжёлое, сонное чувство. Словно он – камень, который вот-вот погрузится на дно реки…

– Энгль? – закричала Мельда.

– Возвращайся обратно! Вода очень вкусная, – сказал Энгль, вскинув руки над головой. – Вкусная, как мечта.

– У нас нет времени. Пожалуйста, приведи Тора…

– Нет, – спокойно ответил Энгль. – Думаю, я останусь. Скорее всего, навсегда.

Вокруг повисла тишина.

– Это плен-вода! – закричала Мельда.

Кто-то сунул палец за ворот его рубашки. Энгль. Друг потащил его к берегу, туда, где стояла Мельда. Но чем ближе они подплывали, тем отчаяннее боролся Тор, крича и отбиваясь ногами.

– Мы в плен-воде, – сказал Энгль, но эти слова Тора нисколько не успокоили. Он хотел остаться в воде, пытался нырнуть глубже.

Он не хотел уходить. Что может быть лучше этого? Он всегда хотел жить в воде, подальше от школы и деревенских правил. Можно остаться здесь, в озере, плавать каждый день и никогда не возвращаться домой…

Энгль потянул сильнее, и вода вдруг покачнулась в противоположную сторону, таща за собой Тора. Озеро пыталось оставить его себе. А он совсем не возражал.

– Он должен уйти по своей воле, – сказала Мельда, помогая Энглю выбраться на берег.

Они выкликали имя Тора, он даже слышал их, его взгляд был прикован к воде; цвета кружились на ней всё быстрее, каждую секунду появлялись всё новые – словно специально для него устроили фейерверк. А потом послышалось пение.

Десятки голосов, словно идеально настроенные струны арфы, пели без всякого напряжения. Они звучали как шёлк, скользящий по шёлку.

– О нет, – проговорил Энгль.

Из воды вынырнули тонкие хвосты, которые затем раскрылись словно веера. Существа кружили вокруг Тора, образовав настоящий водоворот. Они собирались съесть Тора на ужин. Где-то в глубине души он понимал это, но всё равно продолжал восторженно улыбаться.