Дорогая, я женюсь на львице - Наталья Александрова

– Постой, куда же ты, рыженькая! – Хозяин лодки правильно угадал в Катерине сомнение.

– Да твое корыто при первой же волне развалится! – ответила Катька.

И только в самом конце стоянки им улыбнулась удача. Мужчина лет пятидесяти в очках, с аккуратно подстриженной бородкой клинышком закончил протирать свою моторку и теперь любовно ее оглядывал. В ответ на приветствие он молча скрылся в каюте, чтобы, как выяснилось, надеть старенькую, но чистую футболку, так ему было приличнее разговаривать с дамами. Представился мужчина Борей и охотно согласился отвезти подруг к месту назначения. Он вытащил из каюты карту и обсуждал с Ириной, куда нужно плыть. Катя с Яшей в это время уничтожали тайно взятую Катериной в экспедицию пачку печенья.

– Место это мне знакомо, – сказал Борис, – да мне здесь все места, что на воде, знакомы. Только сразу в залив нам выходить не нужно, это и дальше будет, и волна все же может быть. Вас не укачивает?

– Я не знаю, – растерялась Катя. – Может быть, Яшу укачивает.

– Тогда поплывем по Неве.

– Ну, Катерина, сон-то мой в руку оказался, – усмехнулась Ирина, – видела я твоего мужа во сне, как он вместе со слоном Неву переплывает…

Немного поторговались, но в цене быстро сошлись, утрамбовали в лодку Катерину с Яшей, потом Ирина отвязала носовой конец – так Боря называл толстую длинную веревку – и ловко прыгнула в лодку, чем заслужила одобрение капитана. Мотор оказался мощный, лодка ходко шла мимо стадиона и Тучкова моста, потом миновали и Биржевой мост, и вот уже перед ними разлилась Большая Нева.

Погода была отличная, синее небо отражалось в воде, и она казалась бы ослепительно-синей, если бы не солнечные блики. Пахло свежестью, хотелось все бросить и плыть навстречу ветру далеко-далеко. Яша радостно лаял на пролетающих чаек. Мотор гудел ровно, все были счастливы.

Справа медленно проплывали красивые дома Университетской набережной.

– Хорошо-то как, – тихонько вздохнула Катя, – в таком городе живем, и так редко красоту видим.

Проплывали под мостом лейтенанта Шмидта, и встречный буксир гудел что-то сердито. Потом ловко обогнули нарядный речной трамвай. Палуба была набита веселыми японцами, они щелкали фотоаппаратами и кричали что-то по-своему, Яша радостно лаял в ответ.

– Даже есть захотелось от восторга, – призналась Катя.

– Слушай, имей совесть, – зашипела Ирина, – неудобно перед человеком.

Борис все-таки услышал и молча подал Катерине узелок с черными сухарями.

– Больше ничего нет, – сказал он, застенчиво улыбаясь.

Катька поглядела на него с такой нежностью, что Ирине захотелось стукнуть ее по затылку. Но проплывали мимо Васильевского острова, и Ирина, заглядевшись на берега, решила не портить себе настроения. Катерина с кокером хрустели сухарями на заднем сиденье.

– Уже скоро, – сказал Борис.

И вот показался залив.

– Ой! – пискнула Катя, увидев серо-голубой простор. – Да как же здорово! Это же рисовать нужно!

– Вот ради этого и живу, – сообщил Борис, – здесь только и отдыхаю… Сейчас еще немножко пройдем вдоль берега и высажу вас в удобном месте. Судостроительный – вон он. Вам, я думаю, туда не нужно. Там у них один мусор на берегу.

И верно, проплывали они мимо железных бочек, арматуры, остовов кораблей. Валялась на берегу ржавая лебедка, из живых существ видны были только неизменные чайки.

Понемногу железяки уступили место обычному мусору. Между куч сухого тростника виднелись странные сооружения – не то шалаши, не то сараюшки, кое-как сколоченные из старых ящиков и ржавых кусков железа.

– Вот оно и есть, – сказал Борис, – если человека какого спрятать, то лучше места не найдешь…

Лодка обогнула небольшой мысок и приткнулась к деревянным мосткам. Борис вынул складную удочку и сказал, что подождет их, сколько нужно, все равно у него сегодня выходной.

По заросшей травой тропинке подруги осторожно двинулись вперед.

– Что-то мне страшновато, – призналась Ирина, – место тут глухое, ты, Катька, не топай и не кричи громко…

Крадучись, они миновали груду камней, потом осторожно перешагнули через нагромождение ящиков, Катька едва не увязла в кучах сухого тростника, и, наконец, они услышали голоса. Подруги спрятались за старый полусгнивший баркас, валявшийся на берегу, и осторожно поглядели по сторонам. Яша тоже вел себя странно – не бегал за чайками, а жался к ногам Ирины.

Неподалеку стояли несколько шалашей – тех, которые они видели с залива, место возле них было вытоптано и достаточно чисто. Посередине был сложен самодельный очаг из огромных камней, на нем стоял большой закопченный котел, в котором, судя по запаху, варилось рыбное блюдо. Недалеко от очага располагалось самое большое жилище – низ из бревен, а верх – из толстых, хотя и разномастных досок. Крыша была из железа, крашенного рыжим корабельным суриком. В доме было вырублено крошечное оконце, в которое вставлен осколок стекла. Дверь по летнему времени раскрыта, но никого не видно.

– Смотри, – прошептала Катя, – это, наверное, дом того типа, который тут самый старый. Гриша говорил – один дед тут уже десять лет живет, хижину построил из плавника. А что – прямо дача… Да еще на берегу моря…

– Дача! – передразнила Ирина. – Это летом еще куда ни шло. А зимой… Холод, ветер… И пахнет помойкой.

На самом деле пахло, кроме рыбы, еще гниющими водорослями, тянуло дымом от костра. Катерина тихонько чихнула, зажимая нос, а когда отняла руки от лица, то остолбенела.

Из домика к костру вышла женщина. Она была высока и стройна, с длинными ногами и тонкой талией. Кожа была упругая и гладкая, и совершенно черная. Подругам так хорошо удалось разглядеть фигуру женщины, потому что на ней ничего не было кроме коротенькой юбочки из разноцветных лоскутков кожи.

– О-ох! – протяжно и зловеще произнесла Катерина и стала выбираться из-за баркаса.

– Катька, не смей! – испуганно зашипела Ирина, но ее никто не слушал.

Черная женщина вынесла из дома какой-то тюк и принялась развешивать на веревке черные шелковые одеяния – стирала она их, что ли…

– Господи, – сказала Ирина тихонько Яше, переползая за баркасом так, чтобы было лучше видно, – это она, та самая тетка, которую привез Катькин муж из Африки. И за каким чертом он ее сюда притащил, хотела бы я знать?

Негритянка оглянулась, услышав, надо полагать, Катькино грозное пыхтенье. Ирине было отлично видно, как глаза ее сердито сверкнули. С высоты своего роста она смерила Катерину презрительным взглядом и разразилась длиннейшей тирадой на непонятном языке.

– Ах, вот как? – закричала Катя в ответ. – Это, значит, я тут лишняя? А ты зачем притащилась из своей Африки сюда? И что тебе нужно от моего мужа? Как это – твой муж? Это мой муж! Мой муж Валек, и я его никому не отдам! А ты можешь катиться обратно на черный континент! Колбаской! По Малой Спасской!