Властелин Урании - Кристиан Комбаз

Чтобы никто не болтал при дворе о том, что на острове завелся мятежный дух, господин Браге пробовал отделаться от своих визитеров, но бесполезно. Христиан Фриис, член королевского совета, в сопровождении супруги прибыв на судне с небольшой командой, прогостил на Гвэне Четыре дня. Под предлогом, будто хочет размять ноги, он все разгуливал по острову, задавая тысячи вопросов. Допрашивал всех, вплоть до старого рыбака Неландера, лакеев и даже меня самого: его интересовали местные нравы и обычаи, наказания, праздники, соблюдение религиозных обрядов. Этот Фриис вечно ходил без шляпы, а длинные волосы, как казалось, намеренно присобирал за ушами. У него была узкая рыжеватая бородка, прозрачная, как фазанье крыло. Его жена, почти совсем слепая, передвигалась в окружении четырех лакеев, седоватых или белых как лунь, за которыми он неусыпно надзирал.

Свенн Мунтхе долго толковал с ним о чем-то возле отцовской мельницы. На основании разговора, случившегося промеж них в тот день, он меня уверял, что деревня в скором времени «терпением и хитростью» одолеет Господина. Что до Сеньора, он торопился закончить свои вычисления. С января до начала лета он отослал прочь не менее десятка молодых людей, которые приехали поучаствовать в его трудах. Одни оказывались слишком глупы, другие· чересчур заносчивы, третьи не в меру ленивы или склоны заводить излишне близкие отношения с поселянами. Иные к тому же питали тайную слабость к системе Николаса Коперника – подозрение, которым он изводил всех своих гостей, будь они даже более чем равнодушны к науке астрономии, подобно, скажем, аптекарю Фальстеру или Паулю Ротте, которым он той весной очень увлекся, ибо последний утверждал, что обеспечил себе состояние посредством алхимии.

В ожидании сих умозрительных сокровищ, пока они еще не привалили, Сеньор ограничивал некоторые свои расходы. Но урезать текущие траты он не желал. После смерти Хафнера, бережливого виночерпия, размах его пиршеств увеличился, стол так и ломился от быков, каплунов, гусей, уток, чтобы почтить гостей, подавали блюда с шафраном, виноград, привезенный из Дамаска, вина из Франкфурта и Богемии. Кроме музыкантов, которых заманила на остров госпожа Кирстен, через посредство Софии Браге, любительницы драм на латинском языке, приглашали также и актеров. Три месяца подряд Сеньор заказывал новые астролябии, секстанты и квадранты. Его типография обходилась ему дорого, так как там работали именитые граверы. Мастера-бумажники, подобранные им для работы на мельнице в Голландской долине, получали изрядную плату и· жили в таких же условиях, что и придворные, за исключением того единственного, кого заподозрили, будто он в мужицкой ссоре прикончил Густава; этот сразу же и уехал.

Сеньор задумал сократить если не текущие домашние расходы, то траты, сопряженные с обязанностями, которые накладывали на него его должности. Содержание королевской капеллы в Роскилле – вот, без сомнения, самая важная из всех его задач, но и пренебрегал он ею наиболее упорно. Всякий раз, когда его сестра София высаживалась на острове, она принималась корить его за это. Близкое окружение королевы также роптало. Ветхость, в которую пришли своды здания, вселяла тревогу. Не менее остро нуждалась в починке внешняя стена с кирпичным выступом, изображавшим, как я уже упоминал, две простертые к небесам длани, однако и эти работы отнюдь не производились. Зато Сеньор вот-вот должен был закончить печатание книги, каковая прибавит блеска славе датской короны: он рассчитывал, что в награду за это юный принц сможет повлиять на Совет регентства, чтобы последний взял на себя расходы по восстановлению гробницы его отцов.

Этого не случилось. Будущему Христиану IV было суждено достигнуть возраста своей коронации, так и не возымев к звездам иного интереса, кроме того, что связан с их использованием в судовождении; когда же со временем он согласился посетить остров, то счел, что для постижения сих материй ему довольно этого единственного визита.

Другой целью его посещения было, увы, измерить гордыню Тихо подобно тому, как дровосек измеряет большое дерево, прежде чем срубить его, но об этом толковать еще не пришло время.

Пока же злополучного Педерсена отрешили от пользования землями и озером Гуннсё. Люди господина Браге явились в Гуннсёгор и забрали остатки поземельной росписи поместья. Когда счета и документы за четыре года были перевезены на остров Гвэн, в том же марте месяце Сеньор незамедлительно отправил их ко двору в Хельсингсборг, опасаясь, как бы его не упрекнули, что в этом деле он заменил правосудие произволом. «Теперь увидим, кто был прав, а кто виноват!» – кричал он.

Судьи в Хельсингсборге без колебаний объявили, что правота не на его стороне, И верховный суд два месяца спустя это подтвердил. Ему было предписано возвратить Педерсену все его документы без дальнейших проверок. «Увы, – сказал Сеньор, – я и помыслить не мог, что у бургомистра Роскилле столько влияния на приближенных королевы, на Хака Ульфстанна (одного из судей) и на Парсберга (погубителя его носа). Впрочем, это не важно, у меня остаются наука и слава моих трудов. Настанет день, когда будущий государь воздаст мне должное».

Да я-то видел, что, несмотря на всю эту отрешенность, он плетет интриги, пытаясь обойти препятствие.

Это случилось, когда нас покинул Христиан Йохансон. Мы смотрели вслед кораблю, увозящему его к берегам. Cкании: все собрались на галерее второго этажа – Лонгомонтанус, юный Тюге, возвратившийся из академии Серо, да еще один датчанин, уроженец острова Мён, волосатый брюнет» одетый, как молодой священнослужитель, за исключением лишь пояса цвета голубиного горлышка. Звался он Мунтером, а здесь священнодействовал в роли нового наставника сыновей Браге. Над старшим из них он подтрунивал, ибо юноша страдал любовным недугом. Служанка Софии, в которую Тюге, по его словам, был без ума влюблен в Прошлом году, когда его отослали в Сканию, на время разлуки была забыта: он проникся чувством к Ливэ и пылал вплоть до возвращения, ибо сердце его не терпело праздности. Этот парень вел непрестанную борьбу со злополучной страстью, чем немало раздражал отца, который, впрочем, давал понять, что предпочитает ему своего второго сына Йоргена, который был на два года моложе, столь же строптив и непоседлив в учении, а одарен и того меньше. Их наставники часто сменялись, как обычно бывает, когда отцы слишком тщеславны, чтобы усомниться в способностях своих детей.

Потомки Тихо Браге не унаследовали гениальности родителя, что в корне противоречило его планам. Без духовного превосходства им было невозможно занять в обществе положение, соразмерное отцовскому. Им, рожденным от простолюдинки, никак иначе не возвыситься. Оставшись такими же глупыми, как она, сыновья ничего не достигнут. Итак, за исключением дочери Магдалены, которая его обожала, хотя он отвечал на это полным безразличием, все дети Сеньора оказались на стороне матери. Они питали к ней самую нежную привязанность, выказывали явственное презрение к астрономическим расчетам, назло притворялись будто занимаются искусством, и ужасно любили музыку за то, что отец ее не выносил.

Вот почему его оскорбляли мои таланты, хоть ему то и дело приходилось прибегать к их помощи. В тот день в его взгляде, свободном от малейшего проблеска доброты, я прочел любопытство и смекнул: он что-то задумал.