Ты украл мою жизнь, предатель - Александра Багирова

волочу от усталости, а сон все равно не идет. Мысли не дают уснуть. Все прокручиваю в голове идеи, хочу учесть малейшие детали. Не имею права ударить в грязь лицом.

Только не пред Гаспаром!

Работа помогает не грызть себя целыми днями. Не думать, о той боли, которая всегда незримо следует рядом.

В семь утра я уже на месте. Прохожусь по помещению, которое сейчас больше напоминает руины. Везде валяются камни, пахнет краской. Хочется схватиться за голову и рвать на себе волосы.

Вот чем я думала?! Придумать на свою голову то, что вряд ли можно выполнить за полтора месяца.

Не могла что-то проще сделать?

Нет. Не могла…

Я загорелась идеей. И все другое на фоне ее меркло.

Гаспар как-то сказал, что никогда не был в Италии. Я там была, несколько раз с мужем. Арсен не очень любил экскурсии, не восхищался красотой архитектуры. Он довольствовался пляжем, спа процедурами и прочими благами. Я же с широко распахнутыми глазами заказывала гидов и с жадностью ловила их рассказы. Изучала местность.

И теперь мне захотелось создать в ресторане атмосферу одного из поразивших меня мест — пещерного города Сасси-ди-Матера.

Не делать нечто пафосное, новомодное, таким сейчас не удивишь. Это все на каждом шагу. А наоборот уйти в прошлое, сделать каменные столики для посетителей в скалах. Но при этом сохранить уют, передать архитектуру необычного города, в свое время покорившего меня.

Гаспрар посоветовал мне отличную бригаду ребят, с прорабом у нас полное взаимопонимание. Но все равно до конца ему сложно понять мою задумку. И мне приходится контролировать каждый шаг, заставлять переделывать. А дома, снова и снова чертить свои задумки, придумывать новые моменты.

Но когда я вижу груду камней, понимаю, что площадь не такая уж большая, а в ней хочется разместить слишком много, охватывает отчаяние. Я не могу сказать Гаспару, что мне надо еще время, что я не справилась, что я просчиталась, провалилась.

— Нет! — выкрикиваю. Зажмуриваюсь.

Достаю телефон, открываю свои наброски, погружаюсь в них, выпадаю из реальности, с головой в работу окунаюсь. Не замечаю, как ногой спотыкаюсь о ведро краски. Лечу на пол. Брызги летят прямо в лицо, в рот попадают.

— Что за… — далее следует поток нецензурных выражений.

Я вся в темно-коричневой краске, она растеклась по полу. Хорошо начался день, ничего не скажешь.

— А я думаю, кто это ругается как пьяный сапожник, — Гаспар стоит в дверях, в кремовом светлом костюме, весь такой чистенький, сверкающий, и я на полу вся в краске с перепачканной физиономией.

— Чего приперся? — бурчу, отворачиваюсь.

Две недели после его визита в мой кабинет от него ни слуху ни духу. Даже маленькой смски.

— А я вовремя, — стоит и ржет, чуть пополам не сгибается.

— Исчезни! — меня его смех злит.

— Смотрю, работа продвигается, — продолжает хохотать.

Поднимаюсь на ноги. Ноги разъезжаются. Едва снова не падаю. А он стоит и смотрит на мой позор. Даже не думает помогать.

Дикарь!

Хватаю ведро с оставшейся краской и выливаю в него. Гаспар так увлекся хохотом, что не успел отпрыгнуть в сторону.

Весь его шикарный костюм, лицо, щетина, все в краске.

— Так ты больше в интерьер вписываешься, — ехидно потираю руки.

— А не попутали вы чего, Теона Владимировна, — выгибает дугой бровь в коричневой краске. — Я ваш работодатель, а вы так встречаете? — в хриплом голосе издевка.

— А не пойти ли вам куда подальше, уважаемый работодатель! — в тон ему отвечаю. — Сказал не придешь до конца работ, вот и езжай по своим важным делам. Не мешай творческому процессу!

— Не вам указывать, Теона Владимировна. Вы тут только потому, что я пожелал! — он издевается, продолжает веселиться.

— Я сейчас откажусь от контракта, и сиди тут разгребай свою кучу камней! — бросаю в него маленький камушек. Злость во мне буквально бурлит и требует выхода. — Или ты думаешь, что раз заключил контракт, типа сделал доброе дело, то теперь можешь издеваться… — оборачиваюсь по сторонам в поисках, что бы еще в него кинуть, ноги поскальзываются на разлитой краске, не удерживаю равновесия и снова лечу на пол. — Давай! Не сдерживайся, ржи дальше!

Смотреть на него не могу, стыдно и злость сжирает, хочется его наглую рожу расцарапать. Вижу как носки туфель, заляпанных краской, приближаются.

— Ты не ушиблась?

— Какое тебе дело!

Хочет меня поднять, берет под мышки.

— Не трогай меня! Отвали! — начинаю вырываться, кручусь, пытаюсь ударить.

В итоге его огромная туша приземляется на меня, придавливает собой.

— Совсем ополоумел! Слазь! — бью его кулаками по всему куда дотягиваюсь.

В какой-то момент, его лицо нависает над моим. Близко-близко, дыхание касается губ.

— Угомонись, Тео, — голос хриплый, низкий.

Хочу ответить грубо, оттолкнуть, ударить. И не могу пошевелиться. Все тело онемело. От него исходят волны странной энергии, опутывающей. Глаза — две черные бездны, в них мерцают светлые вкрапления, как звезды, черные ресницы длинные, загнуты вверх. Губы полные, упругие, четко очерчены… с каким-то маниакальным интересом рассматриваю их.

— Гаспар, — со стоном выдыхаю его имя. Хочу сказать, чтобы слез, а вместо этого как голодная тигрица впиваюсь в его губы.

Глава 37

Что со мной? Я ведь ни о чем подобном не думала!

Надо это прекратить! Последняя здравая мысль в моем мозгу, прежде чем он отвечает на поцелуй, разбивая в дребезги мое благоразумие.

И как отвечает! Несколько сот вольт через тело пропускает. Искры летят в разные стороны. Я сгораю, смакуя его губы. Но этот огонь не разрушает, он поднимает меня с земли, зажигает что-то совсем незнакомое, дикое, страшное, безудержное.

Гапар заражает своей дикостью. Остатки человеческого облика, норм, правил, стыдливость, здравый разум, все отлетает от наших сплетенных тел как ненужная шелуха.

Надо остановиться! Говорит мое угасающее сознание.

А жадные руки разрывают его рубашку. Именно рвут на части ткань, с невесть откуда взявшей силой. Мне сейчас жизненно необходимо дотронуться до его кожи.

Провожу по обнаженным плечам. Она такая гладкая и упругая на ощупь! Из горла срывается стон.

А потом я и вовсе с катушек слетаю. Кусаю его за шею. Жадно. Больно. Вкусно.

Оставляю отметины. Проваливаюсь на дно его черных омутов. Глаза Гаспара затуманены страстью. Он рвет мою одежду в ответ.

В его движениях ни намека на ласки. Только оголенное