Жили-были… - Сергей Иванович Чекалин

не имеющие богослужебного употребления, — о чем и оповестили православное население 6/19 февраля с/г. особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения.

Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах, по отношению к духовным руководителям Церкви, 13/26 февраля В.Ц.И.К., для оказания помощи Голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и проч. богослужебные церковные предметы.

С точки зрения Церкви, подобный акт является актом святотатства, и мы священным нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад наших.

Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, неосвященных и неимеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближняго, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской церкви и карается Ею, как святотатство, мирянин отлучением от Нея, священослужитель извержением из сана (апост[ольское] правило 73, Двукрат[ный] Вселенск[ий] Собор[,] прав[ило] 10).

Дано в Москве 15 февраля 1922 года.

СМИРЕННЫЙ ТИХОН, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РОССИИ.

Это время голодовки очень правдиво изображено в рассказах Михаила Шолохова. Читать просто невозможно и больно.

И вот в это похожее время, но уже спустя десять с небольшим лет после 1920-х годов, осталась бабушка одна, сама седьма: четверо детей от пяти до четырнадцати, свёкор девяноста лет, да сестра мужа, Василиса (Васёна), незамужняя, шестидесяти лет.

Я запросил в ФСБ уголовное дело, заведённое в то время на дедушку Василия. Дело прислали из Тамбова в Москву, и, чтобы с ним ознакомиться, мне пришлось доказывать своё родство с дедушкой.

Конечно, в нашей семье пытались предположить, кто написал донос или доносы. Называли Зайцева Сергея и Незнанова Александра Степановича. Дедушка уже после возвращения из тюрьмы сказал дома, чтобы зла на доносчиков не держали (он-то, понятно, знал тех, кто написал эти доносы). Мне тоже хотелось узнать о доносчиках из этой старой папки того времени, 1932 г. Но это оказалось невозможным, потому что доносы и свидетельские показания находились в деле опечатанными (все эти записки были сшиты между двумя картонками). При получении для ознакомления дела в так называемой «библиотеке ФСБ», которая находится в Центре Москвы, мне прямо сказали: то, что находится между этими картонками, не должно меня интересовать. Что и последовало, с большим сожалением, с моей стороны. А всё остальное, интересующее меня, я попросил скопировать. Дальше я просто для примера привожу только одну из страниц уголовного дела, расшифрованную мной страницу протокола допроса дедушки. Я не стал исправлять орфографические и другие ошибки в этом протоколе. Само уголовное дело, его страницы, содержит, в основном, записи в стандартных документах. Полностью рукописным является только протокол допроса.

Надо отдать должное организации работ ФСБ по моему запросу о Чекалине Василии Васильевиче, Чекалине Михаиле Васильевиче (брате дедушки Васи) и Баранове Иване Ивановиче (бабушкином брате; дальше о двух последних будет идти речь в отдельных главах). Всё было исполнено в очень короткий срок с уведомлением меня о ходе рассмотрения моего заявления. Письма были получены и из московского ФСБ, и из Тамбова с ответами на мои вопросы не только в отношении дедушки, но и в отношении других родственников. Хотя в отношении других родственников в архивах сведений практически не оказалось. Как, впрочем, и о Чекалине М.В., Выгловском В.П. и Баранове И.И.

Показания по существу дела

Виновным я себя в предъявленном обвинении не признаю по делу поясняю, овесь в каличестве 16 га оставался неубранным до глубокой осени и попал под дожди виду того, что имелось недостаток рабочей и тягловой силы, кроме этого овес еще накорню погиб от градобития на 80 % его урожайности, чечевика донастоящего времени действительно не молочена, потому, что она была обследована агрономом и признана скосит на сено потому, что у ней зерна очень мало. Полевод Молостов мне говорил что на нее составлен акт виду ее гибели. Подсолнух посеянный на силос в каличестве 2х га действительно погиб от дождей придчина его неуборки опять же зависимо от недостатка рабочей силы. Вотношении проданного сена Коньбазе Союзмуке и Крупе (Союзкрупе — С.Ч.) я ничего не могу сказать по тому, что продажей ведал сам председатель Мамонтов. Полученное за сено мне как кассиру не сдовал, а по этому и не могу сказать сколько им продано сена и сколько получено денег и куда определены эти деньги не знаю. Чем получили Союзмука и Союзкрупа за сено мне неизвостно, хлеб привозить в колхоз не привозили за исключением сечки сколько ей привезено я тоже незнаю. В отношении наёмки рабочей силы на уборочную компанию хлебов, унас было совещание всего правления, на этом совещании был разрешон вопрос в частности по инцетиве полевода Молостова оплачивать рабочих хлебом, после чего нами за работу отпущено Калиновским единоличникам 54 пуда я лично им отпускал из кладовой 22 пуда 20 ф(унтов) а остальное где они получали мне не известно, так же я из кладовой отпустил хлеб киргизам работающих унас. Посколько я им отпускал не запомню приблизительно пудов 20ть, гр-ну Миронову я хлеб не отпускал и не могу сказать, что он у нас получал или нет. Наёмка рабочей силы происходила лишь только потому, что мы своими силами не могли убрать имеющий у нас посев.

В отношении обнаружения уменя в кладовой лишнего хлеба я могу сказать следующее потому, что хлеб с токов мной принимался безвесу мерили рож ящеками. Я досего момента не мог знать сколько уменя его лишнего, в отношении проса уменя в кладовой должно быть 40 центнеров лишнего по тому, что ее председатель правления невелел приходовать, я не однократно заявлял председателю но он говорил что это дело не твоё. После этого я заявил члену (неразборчиво — С.Ч.) РКП и заведующему х-вом, но они почему то не обратили внимания. Эта проса ко мне в амбар не поступала плодь до перработки ее на пшено и пшеном я ее принял. Какая цель была председателя и членов правления в отношении укрытия этого проса я немогу сказать. В отношении выполнения плана хлебозаготовок унас не одно кратно было совещание, и на каждом совещании приходили к тому, что план выполнять нужно и отказовотся мы отвыполнения не отказовались, придчина затяжки выполнения