Архив. Ключи от всех дверей - Виктория Шваб

Пройдя мимо папы, я влетела в холл, а затем в свою комнату, хлопнув для убедительности дверью. Потом сползла по стене, чувствуя, что запал иссяк. Я пыталась изобразить подростковую истерику, и, кажется, это сработало. За весь вечер никто из них меня больше не потревожил.

* * *

Роланд нахмурился.

– Что у тебя с руками?

Он ждал меня в Атриуме, сидя на краю стола и держа на коленях папку. Когда я вошла, он сразу заметил мои ссадины.

– Упала с велосипеда, – ответила я автоматически.

В его глазах промелькнуло разочарование. Роланд отошел от стола.

– Я ведь тебе не мама с папой, мисс Бишоп, – сказал он, идя через комнату. – Не оскорбляй меня ложью.

– Прости, – смутилась я, выходя вслед за ним из Атриума. Мы шли по коридору, ведущему к комнатам Библиотекарей. Он оглянулся через плечо.

– Неприятности с Историей?

– Нет. С человеком.

– Что за неприятности?

– С этим уже разобрались. – Я подбирала слова, чтобы рассказать Роланду об Эрике. Но как только я решила рассказать ему, что кто-то из Архива следит за мной, тотчас засомневалась. Не подумает ли он, что я не в себе? Что у меня паранойя. В глазах Роланда и без того отчетливо читалось беспокойство. Меньше всего мне хотелось, чтобы он тревожился еще больше. К тому же, у меня нет доказательств, а позволить Роланду проникнуть в мою голову я не могла. Ведь если он увидит, в каком я состоянии, он… Нет, я не стану рассказывать про Эрика, пока не узнаю, почему он следит за мной.

– Наши милые привратники видели твои руки?

– Стражи? Нет.

Хотя Патрик видел. Он и словом не обмолвился, но смерил меня таким взглядом, будто я никчемный ребенок. Мол, то нос разбит, то руки, не быть ей такой же успешной, как все. Видел бы он, что стало с тем парнем.

– У тебя опять была отключка? – спросил Роланд.

Я посмотрела на руки.

– Я помню, что случилось.

Остаток пути до его комнаты мы прошли в молчании. Он впустил меня и достал из кармана свои часы. Я видела, как он провел большим пальцем по их поверхности и затем положил часы на столик у кровати. Это меня зацепило. Все точно так же, как и прошлой ночью. Те же действия в той же последовательности. Так трудно думать о Роланде, как об Истории, но эти повторяющиеся движения напомнили мне, что не только его внешность остается неизменной. Он кивнул на кушетку, и я с благодарностью опустилась на мягкую постель. Тело требовало отдыха.

– Хорошего сна, – пожелал он, садясь в кресло. Я закрыла глаза, слушая, как он делает пометки в документах, которые принес с собой. Тихое царапанье карандаша по бумаге успокаивало, словно шелест дождя. Я почувствовала, как погружаюсь в сон. На короткий миг мелькнула пугающая мысль о ночных кошмарах, что поджидают меня. Но страх рассеялся, и я уснула.

* * *

Я почувствовала, как Роланд тряс меня, пытаясь разбудить. Я села, еще не до конца проснувшись, осмотрела свежие синяки на руках. Роланд начал расхаживать по комнате. Страх затмил облегчение, которое я чувствовала после нескольких часов здорового сна. Вспомнились обрывки разговора, подслушанного за дверью. «Это не выход». Роланд прав. Так продолжаться не может, нельзя приходить сюда каждую ночь. Но это единственное место, где меня не преследуют ночные кошмары.

– Роланд, – позвала я тихо, – если все будет становиться хуже… если мне будет хуже… Агата?..

– Пока ты выполняешь свои обязанности, – ответил он, – она ничего тебе не сделает.

– Хотела бы я тебе верить.

– Мисс Бишоп, работа Агаты заключается в оценке служащих Архива. Ее главная задача состоит в том, чтобы все шло гладко и каждый исправно делал свою работу. Она не чудовище. Она не может просто выгнать тебя или принять на службу. Как не может и стереть твою память. Даже если ей и хочется так думать.

– Но в прошлый раз…

– В прошлый раз ты призналась в том, что втянута в преступление, поэтому да, твое будущее оставили на ее усмотрение. Это разные вещи. Она не имеет права даже заглянуть в твои мысли без согласия, не говоря уж о том, чтобы стереть воспоминания.

– Нужно согласие… Очень предусмотрительно. – Однако что-то продолжало тревожить меня. – А Уэсли дал разрешение?

– Что? – нахмурился Роланд.

– Тот день… – Мы оба понимали, о каком дне шла речь. – Он его не помнит. Абсолютно. – Он сам захотел забыть? Или его заставили? Он давал Архиву разрешение стереть те воспоминания?

Роланда мои слова удивили.

– Мистер Айерс был в очень тяжелом состоянии, – сказал он. – Сомневаюсь, что он вообще приходил в сознание.

– Значит, он не мог дать разрешение.

– Это было бы нарушением протокола, – Роланд засомневался. – Возможно, Архив здесь ни при чем, мисс Бишоп. Ты, как никто другой, знаешь, как травма влияет на разум. Может, он помнит. А может, он сам решил все забыть.

Я поморщилась.

– Может быть.

– Маккензи, в Архиве есть правила, и их соблюдают.

– То есть пока я не дам Агате свое согласие, мне ничто не грозит? Мой разум неприкосновенен?

– В целом, да, – ответил Роланд, пристроившись на краешек стула. – Но как и в любой системе, здесь тоже есть обходные пути. Ты не единственная, кто может дать согласие. Если ты откажешь Агате, а у нее будут серьезные причины полагать, что ты виновна, она может подать прошение в Совет Директоров. Она так не поступит, пока у нее не будет веских доказательств, что ты совершила преступление или что ты больше не можешь выполнять свою работу. Или же она сочтет, что тебе нельзя доверить то, что ты знаешь. Но только если у нее появятся… – он замолчал.

– Если у нее появятся веские доказательства, – продолжила я.

– Мы не должны допустить, чтобы до этого дошло, – сказал Роланд. – Каждый раз, когда Совет давал ей доступ к чьему-либо разуму, того человека признавали негодным и убирали. Ее показатели говорят о том, что она не подаст запрос необдуманно. Но это также значит, что Совет ей не откажет, если она его подаст. А когда она получит доступ к твоему разуму – неважно, ты дашь на это свое согласие или Совет, – все, что она обнаружит, может быть использовано против тебя. Если она сочтет тебя непригодной, тебя приговорят к форматированию.

– К экзекуции.

Роланд поморщился, но возражать не стал.

– Я мог бы оспорить это решение. И тогда дело дошло бы до суда. Но если Совет встанет на ее сторону, я ничем не смогу помочь. Буквально все в руках Директоров. Понимаешь, только они имеют право проводить форматирование.

О Совете Директоров дед говорил мне только одно: «Тебе не захочется встретить ни одного из них». Теперь я поняла почему.

Глубоко задумавшись, Роланд нахмурился.