Арктика-2020 - Петр Заспа

– Нет, не нормальный, – согласился Баррет. – Насколько мне известно, вы ожидали самолёт? Вы летели в отпуск?

– Нет, господа, у меня закончилась командировка, и я собирался домой в Москву.

– Собирались в Москву, а оказались на Шпицбергене. Неплохой каламбур.

– Вот вам смешно, а мне было не до смеха. Один раз льдина ударила в мотор, и он заглох! Это хорошо ещё, что он опять сумел завестись. А если бы не завёлся?

– Простите, мне совсем не смешно. Что вы делали на «Заразломной»? Хотя бы в общих чертах. Мы с помощником не сильны в делах нефтяников.

– Представьте, я тоже. У меня совсем другая специализация. Вот вы меня перебили, а я, когда льдина заскрипела по днищу, успел проклясть и свою профессию, и поимённо всю профессуру, которая помогала мне её освоить. Один раз волна ударила в окно рубки и чуть его не выбила. А когда…

– Лев Илларионович, – недовольно поморщился Баррет. – Всё это прискорбно, но не могли бы вы уточнить вашу специализацию?

– Да, да… понимаю, господа, мои мученья вам не интересны. Что вам до несчастного человека, проведшего сутки в ледяном океане.

– Ваш путь занял шесть часов, – начиная терять терпение, уточнил Баррет.

– Но каких шесть часов!

– Задам вопрос ещё раз – Лев Илларионович, что вы делали на «Заразломной»?

– Что я делал на «Заразломной»?! И об этом вы спрашиваете Льва Стокмана? Помилуйте, господа, я её созидал! Я её ваял, как древний скульптор Агесандр ваял Венеру Милосскую. Если бы не этот сумасшедший лётчик, я сейчас был бы уже дома и, хорошенько отдохнув, готовился к роскошному отчёту. Знаете, мой босс господин Тарпищев любит, чтобы каждый отчёт занимал строго один час. Он бы так и записал в своём ежедневнике – отчёт Стокмана с одиннадцати до двенадцати.

– Вы строитель?

– Это смотря, какой смысл вы вкладываете в это слово. Если вы представляете меня в строительной каске и фуфайке на крыше дома, то вы ошибётесь! – засмеялся Лев Илларионович. – Таким я был тридцать лет назад, когда только закончил институт. А вот если представите меня за чертежами и рядом с трёхмерным принтером, то будете недалеки от истины. Но не просите меня построить вам дом. Это не моя специализация. Я занимаюсь буровыми!

Баррет удивлённо повёл бровью:

– Вы строили «Заразломную»?

– Не говорите пошлости. Я её творил! Это большая разница. Это если бы вы сказали, что своего ребёнка примитивно взяли в роддоме. А где вложенная в него душа? Где родительская любовь?

На этот раз Баррет не удержался от протяжного стона.

– Вы хотите сказать, что «Заразломная» ваше дитя?

– Да я об этом вам твержу уже добрых полчаса! Но не причисляйте мне единоличное отцовство. Над ней работала сотня светлейших голов.

– Но вы хорошо её знаете?

– Хорошо ли я её знаю? – возмутился Стокман. – Вы смеётесь надо мной, господа? Да завяжите мне глаза, а я всё равно проведу вас по всем этажам, не ошибившись ни на одном переходе. Скажете тоже – хорошо ли я её знаю! Вы думайте, прежде чем говорить такое Льву Илларионовичу Стокману!

Баррет сделал в блокноте пару заметок, затем спросил:

– Скажите, а настолько ли «Заразломная» хороша, как говорит о ней мировая пресса?

– О ней уже говорит пресса? – удивился Стокман. – Странно. Моё начальство тщательно скрывало о ней всякую информацию. А всё потому, что эта буровая действительно уникальна.

– Ну вы же знаете этих газетчиков. Они умудряются пролезть даже в спальню неверных королевских невесток. Так в чём уникальность «Заразломной»? Просветите нас с Ларсом?

Стокман недолго боролся сам с собой, нервно покусывая губы, и, неожиданно понизив голос, подморгнул:

– В богатстве!

– В богатстве? Вы имеете в виду запасы нефти?

– А что же ещё, господа? Чем ещё может быть богата буровая? Вы меня удивляете, честное слово! Не находите, что ваши реплики иногда лишены здравого смысла? Ну так же нельзя, господа. Даже младенец знает, что главное богатство буровой – это нефть!

Заметив улыбку на лице Ларса, Баррет недовольно двинул скулами.

– А не могли бы вы поточнее сформулировать ваш ответ. Мы уже поняли, что вы специалист, а мы рядом с вами неучи. Лев Илларионович, прочитайте нам лекцию, убедите фактами, цифрами, примерами.

– Что ж, извольте, господа, можно и примерами, – одарил покровительственным взглядом Баррета Стокман. – Узнать что-то новое никогда не зазорно. Это очень хорошо, что вы стремитесь расширить собственный кругозор. Так вот, господа, что касается примеров. В двух словах, чтобы было понятно даже вам. Месторождения нефти делятся на мелкие, средние, крупные и уникальные. Если в средних находится от пяти до тридцати миллионов тонн нефти, то из крупных можно надеяться добыть от тридцати до трёхсот. Это хорошо, но далеко не предел. Другое дело – уникальные! Такие залежи – мечта любого нефтяника. Здесь нижняя планка начинается с трёхсот миллионов тонн. Вы только вдумайтесь в эту цифру, господа! А «Заразломная» стоит на таком месторождении, где даже самые строгие скептики сходятся на пятистах. Но уверяю вас, нефти там гораздо больше.

– Шестьсот? – подал голос Ларс.

– Ещё больше! Кстати, господа, я заметил, что вы между собой общались на английском. Мне право неловко, но имейте ввиду, что я прекрасно владею этим языком. Знаете ли, симпозиумы, зарубежные командировки, экономические форумы, без знания языка никак. Ваш друг пытался общаться со мной на норвежском. Вот этот язык мне незнаком. Хотя если вам удобно разговаривать со мной на русском…

Баррет слегка смутился, но переходить на английский не стал.

– Вы очень доходчиво нам всё объяснили, Лев Илларионович. Признаться, я узнал много нового. Даже не знаю, как вас благодарить?

– Верните меня домой, господа, – вдруг взмолился Стокман.

– Вы хотите вернуться в Россию? – на всякий случай уточнил Баррет.

– Но не в Израиль же! Вы на это намекали?

Теперь Баррет стушевался ещё больше.

– Конечно же нет, кстати, вы совсем не похожи… Лев Илларионович, вы должны понимать, что с вашим возвращением существуют некоторые проблемы. Вы на норвежской территории, а Норвегия с Россией находятся в состоянии войны.

– Но я же вижу, что вы не норвежец. Вы американец или англичанин. Прошу вас, верните меня через вашу страну.

– Вам не терпится на доклад к боссу Тарпищеву? – улыбнулся Баррет.

– Вам всё бы шутить, – всхлипнул Стокман. – Господа, у меня в Москве жена и сын. Что станет с ними? Вдруг меня сочтут сообщником этого полоумного военного? Тогда я превращусь в изменника, и мне даже страшно представить, что станется с моей семьёй.

– Мы подумаем, как вам помочь, – понимающе вздохнул Баррет. – Но всё это требует времени. А пока довольствуйтесь тем, что имеете. Если у вас есть какие-то просьбы, то выкладывайте. Кстати, вас хорошо разместили?