Инженер. Часть 7. Вторая итерация - Евгений Южин

Так как тест проводился в оперативных целях, его нельзя было предъявить судье, и, следовательно, некий Илья Злобин вполне мог оставаться в изоляторе под внимательным и разносторонним наблюдением до истечения срока ареста. Но события, как часто бывает, взбрыкнули. Дарья Ильинична, ненадолго отгородившись от оперативников после неудачного опознания, внезапно объявилась, потребовав проведения формального исследования. И поскольку, в отличие от нее, Володин уже прекрасно знал, каким будет результат, весь замысел подержать подозреваемого под чутким контролем начал трещать. К тому же на сцену выполз старый знакомый, криминальный адвокат Сотников, и, нисколько не смущаясь негласного наблюдения, ткнул Володина, что называется, мордой в субстанцию – указав на ошибки в экспертизе возраста, которые, опять же, могли понудить суд выпустить Злобина. Трое суток – слишком мало! Косяк только начал налаживать доверительные отношения. Эксперты вообще сказали, что не знают, почему у арестанта не растут волосы, и запросили на исследование вопроса полгода. Полгода! Да еще и попросили допустить их к объекту – им анамнез, видите ли, подавай. Пора было рвать волосы и кричать: «…гипс снимают, клиент уезжает!»

Жвало, тем не менее, был спокоен.

– Ты, Александр, слишком привык к этим игрушкам. Сеть! Дины! Живой работы, почитай, не нюхал. Если у тебя камеры чего не видели, то тебе кажется, что этого и не было. А клиент-то у нас живой! Ты заключение по его физиологии видел?

– Так точно, – уныло подтвердил опер.

– Так точно. Ты на свои руки посмотри! Этот парень каждый день должен был свои в груду кирпичей и железок совать. А у тебя не то что занозы, заусенца, почитай, никогда не было!

– И что мне теперь?! Учиться завтрак самому готовить?! – возмутился Володин.

– Сам ты завтрак! Ищи, где он пахал. Где в наше время можно руками работать? Да еще и без защиты. Да еще и без медблока. У него половина ссадин свежие! Это значит, что он еще неделю назад куда-то их совал, куда не надо.

– Есть, – уныло ответил опер. – Ищем уже. Все записи прошерстили. Самое раннее – нашли, как он около железки появился. Вышел откуда-то из степи. Отправили людей, они там поищут.

– Ага, поищут. Такой же гений, типа тебя, дрона отправит с ароматическим датчиком. А сам будет задницу свою греть. – Жвало бросил взгляд в сторону, вероятно на невидимое окно, и добавил: – Или охлаждать. – Еще помолчал. – Чего там Косяк нового сообщил?

– Да ничего существенного. Злобин ведет себя странно. Делает вид, что элементарных вещей не знает. Но разбирается быстро, на дурака не похож. Сначала говорит, что первый раз Вирт увидел, а потом сидит там, как и надо. Врет, похоже. Еще. Время от времени отрубается – замирает неподвижно и с трудом реагирует на попытку растрясти его. Пытается скрывать этот транс, ждет ночи. Косяк подходил, рукой водил, заговаривал – не реагирует.

– Спит, может?

– Не, – Володин помотал головой. – Глаза открыты. Жалко, модуля настоящего у него нет. Можно было бы медиков напрячь – чего там. – Опер смущенно потупился, но потом поднял глаза: – Антон Федорович?

– Ну? – буркнул, продолжая таращиться в невидимое окно, начальник.

– Я вот думаю, как так может быть – отец младше дочери своей! Не вяжется никак! Вот нас учили, что свидетельские показания так же важны, как и объективные данные.

– И чего? – недоуменно вытаращился на него Жвало.

– Ну так, может, сказать, что, мол, все! Сдаемся, мол! Рассказывайте! – Володин всмотрелся в нахмурившегося начальника и торопливо добавил: – Пусть он свою версию изложит! А что?

Жвало помолчал.

– Саш, он же тебе сказал, что когда ты уже чему угодно будешь готов поверить. А ты готов? Если он тебе сейчас про зеленых человечков, например, загибать станет – поверишь?

Володин мотнул головой.

– Ну и работай. – Жвало постучал пальцами по столу, пошевелил настоящую бумагу, лежавшую перед ним. – И вот еще что. – И после паузы: – Сотников.

– Я понял, Антон Федорович. Наблюдаем по полной. И тоже по Злобину.

Жвало уставился на Володина, но ничего не сказал. Исчез. Стена вновь стала стеной.

Серый Павла к себе не допускал. Последний был полон модулей и имплантов, что тебе настоящий терминатор из древнего фильма. Серый же входил в стерильную зону, лично общался с Кручей и контачить с ходячей выставкой электроники и генной инженерии для него было «западло». Но приходилось. Павел был важным элементом, соединявшим мир «верхних» с обычной жизнью. Серый лично возил оговоренные гонорары писателям, талантливо поддерживавшим мифы о «верхних», да и городской фольклор не отставал, причем совершенно бесплатно, поэтому «верхним» себя никогда не считал и вообще не верил в их существование. А вот адвокат, кажется, велся на эту романтическую бредятину. Хотя и странно – по роду занятий кому, как не ему, знать правду! Многие из его клиентов как раз и были единственно теми, кого можно было бы назвать этим модным словом. Но слишком уж они были обычными. И Сотников подсознательно отгораживал их, веря, что существуют еще и настоящие, те, кого никто и никогда не ловил. Серый усмехнулся. Круча спалился много лет назад, и Серому та история была хорошо известна, а вот адвокатишка, похоже, не был в курсе – у него всякий раз загорались глаза, стоило оговориться о стерильной зоне или ненароком помянуть Кручу. От воспоминания о боссе передернуло.

Уютное стильное помещение не совсем типичного московского кафе. Пятна солнца, раскиданные на мебели и полах, немногочисленные посетители, жмущиеся невидимками в тенях. Нетипичность заведению создавали настоящие официанты, как в старину. Не одинокий скучающий администратор, присматривающий за снующими между залом и кухней роботами, а живые люди со своими лицами, фигурами, жизнью и проблемами. Ясно дело, стоило такое удовольствие недешево – достаточно посмотреть на полупустой в разгар ланча зал, но Серый любил это место именно за оттенок архаичности, возможность почувствовать себя этаким барином, повелевающим прислугой.

Из невысокой стопки у входа он подхватил такой же старомодный, как и само заведение, планшет – одноразовое развлечение для скучающих клиентов. Хотя дизайнеры постарались стилизовать эти устройства под бумажные газеты, сохранившиеся, вероятно, лишь в музеях, но все равно было заметно его современное происхождение. Серого планшет интересовал совсем не как атрибут спектакля, разворачивающегося в зале, полном похожей на деревянную мебели, а как средство связи – вполне безопасное в своей анонимности. Несмотря на необходимость, общаться с Павлом он предпочитал дистанционно. Техника не всемогуща, и отследить канал связи с публичного устройства – это время и ресурсы, а Серый не считал, что