Дьявол знает, что ты мертв - Лоуренс Блок

На углу я увидел два телефона-автомата, но один оказался сломан, а второй принадлежал к поколению, уже принимавшему не монеты, а только специальные карты. Мне давно предлагали приобрести такую с оплатой кредита в конце каждого месяца, но я упорно противился, видя в ней еще одну вещь, которую необходимо будет не забывать носить с собой. Но если телефоны, питающиеся монетами, будут продолжать исчезать, мне рано или поздно придется купить карту. И как происходило уже со многими другими вещами, уже скоро меня будет удивлять: неужели я мог обходиться без нее прежде?

Затем, перейдя на другую сторону улицы, я позвонил из заведения Армстронга. На начальном этапе трезвого образа жизни я тщательно обходил стороной заведение, служившее мне прежде много лет фактически родным домом. В мое отсутствие Джимми перестал справляться с выплатой высокой арендной платы и перевел таверну с восточной стороны Девятой авеню к югу от Пятьдесят восьмой улицы в то здание, где оно располагалось сейчас. Но и на новом месте я избегал посещать ее, а заодно старался не заглядывать в забегаловку, сменившую ее в прежней точке – ни в чем не повинный китайский ресторанчик. (Однажды, когда Джим Фейбер предложил его для нашего с ним воскресного ужина, я отказался. «Я много пил в том месте еще до того, как оно появилось», – объяснил я. И Джим не стал подвергать сомнению ни логику в моих словах, ни странную формулировку. Только бывший алкоголик в таких случаях сразу понимает собеседника и не задает лишних вопросов.) Но потом еще один приятель, тоже из бывших алкашей, предложил заскочить перекусить к Армстронгу на ночь глядя, и с тех пор я перестал бояться заходить туда, если на то имелась веская причина. Такая причина была у меня и сейчас, но внутренний голос немедленно вступил в спор. Разве поблизости нельзя найти другой телефон? Чем плох, например, автомат, установленный в той же кофейне? Уж не ищу ли я предлога лишний раз соблазниться визитом туда, где подавали спиртное?

Не всегда следует пренебрегать доводами рассудка, но нельзя во всем потакать ему тоже: с ума сойдешь. Я поблагодарил внутренний голос за заботу, но зашел к Армстронгу, чтобы позвонить. Сначала в справочную, а потом по записанному номеру телефона Лайзы Хольцман. Ее аппарат издал четыре гудка, а потом я услышал запись голоса ее мужа, сообщавшего, что никого нет дома, и предлагавшего оставить сообщение после звукового сигнала. «Сначала убедитесь, что сигнал прозвучал», – убедительно увещевал он. Я убедился, но затем сразу повесил трубку.

Мне не впервой было слышать голос призрака. Много лет назад одну знакомую англичанку – «девушку по вызову» по имени Порция Карр – убил клиент (ее клиент, а не мой), и как-то ночью, основательно надравшись, я набрал номер, чтобы мгновенно протрезветь, услышав ее голос. Но это был, разумеется, всего лишь автоответчик, что позволило мне вернуться в прежнее блаженно пьяное состояние. Но тогда автоответчики еще оставались новинкой. Теперь каждый имеет его – только не я, – и мы начинаем привыкать слышать голоса, пережившие своих обладателей. Не так давно я позвонил приятелю, и мне ответил Хамфри Богарт. Через неделю на звонки у него отвечала Таллула Бэнкхед. Это была запись на кассете из магазина, триумф новейшей технологии, позволявший давно умершим знаменитостям принимать сообщения на твой телефон. «Привет, дорогуша! Мой дружок Джерри Палмьери не может сейчас ответить, но если ты оставишь свой номер, он непременно перезвонит, как только окончательно справится с преступностью в этом городе».

Голос Глена Хольцмана не шокировал меня, как в случае с Порцией Карр, и не удивил, как Таллула. Но я находился в несколько нервном состоянии, делая неприятный звонок из заведения, где мне не следовало находиться, а потому воспользовался возможностью сразу бросить эту затею и поскорее убраться оттуда. При сложившихся обстоятельствах я бы не стал разговаривать даже с Джоном Уэйном.

Вернувшись в отель, я сделал еще одну попытку, но к тому времени, когда вновь раздался голос Глена, уже твердо решил не оставлять никаких сообщений. Одно дело было поговорить с ней лично, а попросить перезвонить мне – совсем другое. Я снова дождался писка автоответчика и опять промолчал.

Затем я набрал номер Элейн и честно признался, что не помню, планировали ли мы что-нибудь на сегодняшний вечер. Она ответила: нет, не планировали.

– Вот только мне бы очень хотелось увидеться с тобой, – сказала она, – но нет желания выходить из дома.

– У меня тоже.

– Значит, трудновато будет встретиться. Быть может, проведем ночь, разговаривая по телефону? Или забьем до отказа пленки автоответчиков.

Эту проблему мы уладили быстро.

– Ты не поняла, – сказал я. – Я тоже не хочу выходить из твоего дома.

– Так тебе и не надо. Mí casa es su casa[20]. Приезжай в любое время. Я что-нибудь приготовлю или закажу ужин с доставкой, и мы проведем тихий домашний вечер.

– В su casa.

– Да, chez moi[21]. Мне нужно кое-что прочитать и заполнить документы, но это не отнимет много времени. Знаешь что? Прихвати по дороге какой-нибудь фильм.

– Есть особые пожелания?

– Нет. Удиви меня. Только одна просьба. Никаких ужасов.

– Нам их хватает в реальной жизни.

– Ты это верно подметил. В котором часу тебя ждать?

– Я заскочу на раннее собрание и буду у тебя к восьми. Устроит?

– Просто идеально, – ответила она.

Мы провели тихий домашний вечер. Поужинали карри, доставленным из индийского ресторана, недавно открывшегося на Первой авеню. По мнению Элейн, индийскую пищу следовало употреблять только у себя дома.

– В каждом индийском ресторане, где мне доводилось бывать, – сказала она, – нас обслуживал официант, который в последний раз мылся еще в священных водах Ганга, и когда он подходил к столику, можно было умереть от удушья.

После ужина я еще раз попытался дозвониться Лайзе Хольцман и дал отбой, услышав звуки автоответчика. Элейн управилась с работой за двадцать минут, а потом вставила кассету в видеомагнитофон. Я выбрал вестерн «Человек, который застрелил Либерти Вэланса», где Ли Марвин играл главного злодея, а Джон Уэйн и Джимми Стюарт, как обычно, играли самих себя.

– Когда я была маленькой, – сказала Элейн, – мои родители обожали смотреть старые фильмы поздно вечером. «Боже, ты только посмотри, какой молодой здесь Франшо Тоун!» Или Дженет Гэйнор, или Джордж Эрлисс, в зависимости от того, какое кино показывали. Помню, это чуть ли не сводило меня с ума. А теперь я сама занимаюсь тем же. Весь фильм я только и думала, как молодо выглядит Ли Марвин.

– Знакомое чувство.

– Но я же не сказала об этом, пока картина не закончилась. По-моему, я проявила незаурядную сдержанность.

Зазвонил телефон, и она сняла трубку.