Успех или борода - Пенни Рид

– Господи! Сама Сиенна Диас! – Наоми уже колупала свой телефон, пытаясь что-то там включить, и бессвязно тараторила: – Я вас просто обожаю! Я люблю все ваши фильмы! Вы такая талантливая! Можно одну фотографию? Чертов мобильник…

Я нехорошо поглядел на Наоми, которую знал сколько себя помню, и незаметно притянул Сиенну поближе.

– Слушай, Наоми… – начал я, но тут к нам кинулся Кип Сильвестр во главе целой оравы родителей и учителей.

– Какая честь с вами познакомиться! – Кип выдернул из моей ладони руку Сиенны и с энтузиазмом затряс. – Можно автограф? – попросил он и, не дожидаясь ответа, сунул ей салфетку и ручку. – Напишите, пожалуйста, «Кипу»! Как «кипиш», только короче! – Он разулыбался своей шутке, довольно, на мой взгляд, дурацкой.

– К-конечно. – Сиенна подписала салфетку и отдала Кипу, но ей уже совали новые клочки бумаги.

Она раздала пять автографов, прежде чем я опомнился (с опозданием на шестьдесят секунд). Люди, которых я прекрасно знал, с которыми рос, которые на прошлой неделе были моими гостями на дне рождения, сбились толпой, требовательно и бесцеремонно добиваясь внимания Сиенны. Мне показалось, что нас окружают незнакомцы.

В довершение всего нас наперебой снимали. В зале стояла настоящая какофония воплей – все выкрикивали имя Сиенны. Вспышки сверкали со всех сторон.

Да что за фигня творится?

Я отобрал у Сиенны шестую салфетку и оттолкнул тянувшиеся со всех сторон руки, прижав ее к себе и окружив кольцом объятий.

– Слушайте меня! – повысил я голос, перекрикивая толпу. – Вернитесь за свои столы и вспомните о манерах! Мы пришли поужинать, а я даже слова вставить не могу!

– Джетро, для вас оставлен столик, – сказала Ханна от стойки администратора. – Мы посадим вас в глубине зала, подальше от разных психов.

Кое-кто из упомянутых психов запротестовал, и я выставил вперед руку, удерживая Кипа с его учительской сворой:

– Я не стану повторять, Кип. Отойдите на несколько шагов. Сара пришла сюда не салфетки подписывать, а поужинать.

– Какая еще Сара?!

Я скрипнул зубами и напряг руку, которой обнимал ее за плечи:

– Сиенна. Я хотел сказать – Сиенна. А теперь все сядьте, больше она ничего подписывать не станет.

Толпа недовольно заворчала, будто их лишили законного права, но тут послышался приятный голос Сиенны, перекрывший их воркотню:

– Спасибо всем за теплый прием и такой энтузиазм! Я очень польщена. Обещаю раздать еще автографов и пофотографироваться, но сейчас я просто умираю с голоду.

– А скажи реплику из фильма! – проорал кто-то, грубо ее перебив, отчего кровь бросилась мне в голову.

Я взглянул на Сиенну, которая, играя ямочками, работала на публику. Меня будто холодной водой окатили, когда я увидел, что та же самая улыбка, от которой я готов был воспарить в небеса и чувствовал себя великаном и силачом, дарится всем без разбору. Сиенна очаровывала толпу, совсем как меня при каждой встрече.

– Обещаю, я останусь и подпишу все салфетки, – сказала она, подмигнув Кипу, отчего старик вспыхнул, как красна девица. – Но сперва отведаю местного стейка, о котором ходят легенды.

Удерживая собравшихся в плену своих чар и продолжая раздавать обещания, Сиенна незаметно увела меня за собой к стойке администратора, откуда нас проводили в кухню, где ожидал накрытый стол. Официантом оказался Деврон Стокс – мы вместе учились в старшей школе, и он был завсегдатаем «Розового пони». Опередив меня, Деврон отодвинул для Сиенны стул, подал ей полотняную салфетку и положил руку на спинку стула, наизусть перечисляя фирменные блюда заведения.

За стул Сиенны он держался, пока не перехватил мой взгляд; после этого он тут же убрал руку за спину. Наверное, прочел в моих глазах обещание вырвать ее, откуда она растет, если снова будет раскладывать руки куда не нужно.

Нервно кашлянув, Деврон через силу улыбнулся:

– Сто лет не видел тебя в женском обществе, Джетро! Практически после Китти Карлисл в девятом классе.

Решив не реагировать, я процедил:

– Деврон, нам винную карту и некоторую приватность.

– Да-да, конечно. Я мигом.

– Не торопись, – бросил я. С пылающей головой я уставился на свою девушку.

Она тоже показалась мне незнакомкой.

Сиенна сглотнула, тоже глядя на меня, и закусила щеку изнутри.

– Ну, как ты? – спросила она, словно это меня только что осаждали мои соседи.

– Прости за… – я показал на главный зал ресторана. – Я не ожидал такого ажиотажа…

– Не волнуйся, я привыкла. Обычное дело.

– Как – обычное?

Сиенна, похоже, сразу пожалела о своих словах, потому что лицо у нее вытянулось и она нервно сглотнула.

– Ну, когда я куда-нибудь иду.

– О-о, – в полном ужасе протянул я, как идиот.

– Ты один не устраивал ажиотаж вокруг меня. – Сиенна улыбнулась – в ее улыбке читалась надежда – и положила руку на стол. Рука показалась мне приглашением ее взять.

Но не успел я ничего сделать, как вернулся Деврон – с хлебом, но без винной карты.

– Я поклялся быть сдержанным и ничего не говорить…

– Что же тебе помешало? – прошипел я.

Деврон и ухом не повел.

– Но не могу не сказать, как же я обожаю вас и ваши фильмы! Кстати, в жизни вы гораздо красивее.

Сиенна убрала руку, и я видел, как на ее лице снова появилась маска, пока она общалась с Девроном, с вежливой улыбкой поблагодарив его за добрые слова.

А я в это время представлял, как подстерегу этого развязного нахала и отлуплю до изумления. Я стиснул зубы, понимая, что жажда крови вызвана не чем иным, как неожиданным и ошеломительным переплетом, в который мы угодили.

Я сидел как огретый пыльным мешком.

Зашли, называется, в кафе поужинать, как нормальные люди… Десять минут назад я строил далеко идущие планы, представляя, как буду приходить по вечерам домой, где меня встречает Сиенна.

А сейчас…

Сейчас я понял, что понятия не имел о том, кто она.

Нет на свете ничего темнее, чем обгоревший фитиль.

Джон Стейнбек, «Зима тревоги нашей»

 ~ Джетро ~

Налаживаться вечер не пожелал.

У нас не появилось ни малейшей возможности поговорить. Хотя нас посадили в кухне – обстановка, сами понимаете, обалдеть какая романтичная, – покоя нам не было. Мимо ходили повара, менеджер и все официанты и официантки. Все шли сфотографироваться и подсунуть подписать свою чепуху. Три часа мы там сидели, а Сиенна не съела и трех кусков.