Жемчужные тени - Анна и Сергей Литвиновы

А они останутся вдвоем в квартире, где сделают прекрасный ремонт и заживут красиво.

Дело оставалось за малым: чтобы брат Олежек Черевикин действительно мужа Гарика Качалова реально убил.

Беда была в том, что они в хороших отношениях состояли. Вместе футбол по телевизору смотрели, пиво пили и даже на стадион ходили.

И тогда Илья — он говорил, что где-то вычитал, в специальной литературе, — сказал, что надо потихоньку внушать Черевикину, что зять его — зло. Даже с большой буквы: Зло. Что он его мучает. И специально извести его хочет.

— Есть что-то, — спросил Илья, — что брат в муже прямо-таки ненавидит? Что его безумно раздражает?

— Есть.

— И что?

— Как Гарик храпит. Я серьезно! Олег прямо-таки исходит на гамно, по тридцать раз за ночь этого идиота пьяного будит, а тот снова храпеть. А брательник бесится.

— Прекрасно! — обрадовался любовник. — Вот на эту кнопочку и будем давить.

— Не слишком ли просто? — засомневалась Ольга.

— Просто все гениальное! Внушай ему помаленьку, когда-нибудь да сработает. Особенно когда брательник твой под психотропами или под выпивкой.

Вот она и стала потихоньку брата обрабатывать. Сначала смехом, а после серьезно. Пожалуется Черевикин на мужнин храп — Качалова ему: а ты его убей! И так — каждый раз: убей, убей, убей!

Чтобы выработать устойчивый рефлекс: храп — убийство!

Да только ничего не получалось. Неделя прошла, две, месяц.

Черевикин будил мужа, шпынял, расталкивал, ругался матерно — а руку на него все-таки не поднимал.

И однажды Ольга, жарко шепча, сказала Илье:

— Олегу надо помочь.

Тот сразу понял:

— Помочь убить?

— Да.

— Помочь — но как?

Она сразу сказала:

— Я не смогу.

А он, Илья, как ей в этом поможет?

Весь город в видеокамерах. Как Ходыженцев к Качаловым, в их дом на улице Авроры, в их квартиру проберется, чтобы по ходу дела под видеонаблюдение не попасть?

И потом, у брата чуткий сон. Как выбрать момент, когда оба, и муж, и брат, спят? Как любовнику проникнуть к ним в квартиру, убить, да еще потом несчастного психа убедить, что это именно он зятя зарезал?

А тут — чемпионат.

Брат Черевикин с мужем Качаловым давным-давно, еще в марте, билеты на матч в Москве сумели купить. Относительно дешевые, третьей категории. Загорелись: поедем вместе! На бесплатном поезде прокатимся, футбол поглядим, на столицу позырим. Благо в Белокаменной двоюродная сестра проживает. Перекантоваться можно пару ночей забесплатно.

Ольга, когда услышала об идее совместной поездки, сразу смекнула: вот он, способ, чтобы любовник подобрался к обоим, мужу и брату, как можно ближе!

И тоже купила билеты на тот самый матч.

На тот же матч и на тот же поезд.

И себе, и Илье.

Футбольные билеты вышли на круг страшно дорогие, но дело того, считала Ольга, стоило.

Прошла пара месяцев.

Чемпионат мира забылся — как и не было его.

В столицу постепенно приходила осень. С каждым днем все больше желтых прядей появлялось на березах. Вечера стали холодными, и темнело с каждым днем раньше и раньше. На дорогах возобновились пробки, детишки потащились в школу, начался новый футбольный сезон.

В один из первых сентябрьских дней Татьяна зарулила однажды к отчиму на Сельскохозяйственную.

Спортивные газеты с пометками на букмекерских страницах по-прежнему валялись по квартире, но в меньших количествах.

Валерочка привычно обрадовался падчерице, до отвала накормил ее собственноручно приготовленными яствами. Сначала — баелдой из баклажанов и свининой с красносмородиновым соусом, на десерт — собственноручно испеченной шарлоткой.

Когда девушка смаковала кофе, а отставник закурил свою вонючую сигаретку, зашел разговор о происшествии, имевшем место быть в литерном экспрессе.

— Получил я послание от Осянина, — мимоходом заметил экс-полковник.

— А это еще кто?

— Начальник МВД М‐ской области.

— Вот кто у тебя, оказывается, в друзьях!

— Теперь да.

— Что пишет?

— Друзья наши, Ольга Качалова и Илья Ходыженцев, пока в СИЗО парятся. Однако следствие закончено, вот-вот передадут дело в суд.

— Сколько им грозит?

— Откуда ж я знаю? Я не прокурор.

— А Черевикин?

— Брат погибшей? А что ему будет? Живет, работает. Говорят, началась стойкая ремиссия.

— Скажи, Валера, а ты с самого начала понял, что он невиновен? И арест сумасшедшего был с твоей стороны только отвлекающим маневром? Чтоб настоящие преступники успокоились?

— Ох, Татьяна. Что ж ты за пытливый такой человечек! Обязательно тебе: хочу все знать!

— Ну, Валерочка-а‐а! — капризно протянула девушка.

— Таня! Вот ты знаешь, в футболе есть такое понятие: играть по счету?

— Это как?

— Ну как? Если вдруг команда выигрывает два — ноль, она сушит игру, старается не рисковать, особо вперед не идет, отдает инициативу противнику. А когда вдруг проигрывает — все наоборот: вперед, в атаку, с шашкой наголо!.. Так и тут.

— Что сей образ значит?

— А то, что на самый первый момент Черевикин являлся единственным неоспоримым подозреваемым. Вот мы его и задержали. Впоследствии ситуация изменилась.

— Благодаря моим изысканиям и находкам? — лукаво напомнила Таня.

— И этому тоже.

— Ладно. Но расскажи вот что. Про душ — понятно. Ты разыскал и установил, что хирург, дурак, туда после убийства отправился. А вот перчатки? Неужели их и вправду на путях нашли?

— Нашли. Но не их.

— То есть?

— Когда я сказал лейтенанту негласно обыскать багаж пассажиров, он обнаружил в сумке Ходыженцева пару неиспользованных белых хирургических перчаток. Зачем, спрашивается, человеку, который на футбол в столицу едет, перчатки?

— А всю ту мизансцену? В тамбуре? Это ты подстроил? Спровоцировал, чтобы хирург себя выдал? Побежал? Договорился, чтобы поезд замедлил ход? И чтобы проводница вышла в тамбур и дверь стала открывать? Ты, кстати, ее предупредил? Или использовал втемную?

— Таня, Таня! Ну как же можно в столь опасных играх людей втемную использовать! Я не то что предупредил — Люба сама вызвалась.

— Героиня!

— Кстати, грамоту недавно наша проводница получила. И именные часики. За участие в задержании особо опасного преступника.