Мэриел из Рэдволла - Брайан Джейкс

Дандин указал вперед:

— Смотрите-ка, река. Вон вода блестит. Надеюсь, там не слишком глубоко и мы сможем переправиться без помех.

Вдруг, откуда ни возьмись, на тропинку опустилась большая цапля и преградила им путь. Птица перебирала длинными ногами, изгибала змеиную шею, словно готовясь к удару. Ее глазки-бусинки злобно щурились, а острый желтый клюв был направлен прямо на путников.

— Я Иррркатан, это моя рррека. Бегите, если жизнь дорррога. Прррочь! Кто подойдет к ррреке, умрррет! Я Иррркатан, ужасный и грррозный!

Единственный глаз крысиного капитана так и сверлил пленника. Однако заговорил Кривоглаз дружелюбно, чуть ли не заискивающе:

— Вся надежда на тебя, приятель. Ты, верно, знаешь здешний берег как собственные лапы. Не бойся, старина Кривоглаз вообще добряк каких мало, а его шалопаи только горланить горазды, а так мухи не обидят. Расскажи нам, нет ли тут укромной бухточки?

Капитан снял с шеи пленника веревку и развязал лапы. Паккатуг немного приободрился, хотя, стоило ему взглянуть на ухмыляющихся крыс, слоняющихся по палубе туда-сюда, по телу его пробегала дрожь. Паккатугу было ужасно не по себе, однако, стараясь не выдать своего страха, он заговорил внушительно и твердо:

— Бухточка? Ишь чего захотел! Их здесь отродясь не было. Уж поверь моему слову, место вы выбрали неподходящее. Отправляйтесь-ка лучше дальше, на север, там вам будет раздолье.

Кривоглаз добродушно подмигнул:

— Эх, вот досада! Ну, теперь горю не поможешь — останемся здесь, раз уж нас сюда занесло. Так что, приятель, не обессудь, скажи, где нам устроиться поудобнее.

Видишь, я с тобой говорю любезно и вежливо, отплати же мне добром за добро.

— Тебе же ясно сказано — здесь вы попусту теряете время. Бандитам вроде вас здесь поживиться нечем, отправляйтесь лучше на север.

По-прежнему ухмыляясь, Кривоглаз нанес Паккатугу страшный удар в живот, и тот мешком рухнул на палубу.

Крысиный капитан стянул задние лапы пленника веревкой и хрипло заорал:

— Эй, прохвосты, хотите позабавиться? Давайте-ка вздернем этого невежу!

Минуту спустя Паккатуг беспомощно качался в воздухе вниз головой, а хохочущие крысы подтягивали его все выше и выше.

Кривоглаз, казалось, чуть не плакал от обиды.

— Ох, друзья мои, вы слышали, что он сказал? — причитал он. — Он осмелился назвать нас бандитами, нас, честных крыс. Разрази меня гром, он ответит за этот поклеп!

До Паккатуга донеслось бряцанье клинков, он судорожно сглотнул и зажмурил глаза.

Кривоглаз извлек из ножен меч и перерубил привязанный к рее конец веревки, и Паккатуг с размаху шлепнулся на палубу. Кривоглаз вытащил кривой кинжал; используя меч как точильное колесо, он принялся с лязгом тереть о него кинжалом, чтобы лезвие стало острее. Действовал он спокойно и умело, точно мясник.

Затем он устрашающе заскрипел зубами, схватил Паккатуга за уши и занес кинжал:

— Белка не рыба, значит, ее надо разделывать с головы, а не с хвоста!

— Стой! — отчаянно взвизгнул Паккатуг. — Не убивай меня, умоляю! Я знаю одно местечко. Это как раз то, что вам нужно. Здесь поблизости есть одно аббатство. Еды и всякого добра там сколько угодно. Поживитесь вдоволь!

Только пощадите меня!

Кривоглаз опустил кинжал и презрительно пнул рыдающего пленника.

— Эй, Драноморд, Сопленос, отведите его в трюм и закуйте в кандалы. Да смотрите, построже с этим слюнтяем. А главное, не слишком пичкайте его жратвой, пусть малость отощает. Если мы захотим, он отведет нас в это хваленое аббатство, или как его там. Правда, беличье отродье?

Паккатуг, заливаясь слезами, что есть мочи затряс головой в знак согласия.

Добравшись до песчаных холмов, полковник Клэри, бригадир Тим и Хон Рози решили сделать привал.

— Слышь, ребята, пока везде тишь да гладь, — размышлял Клэри, растянувшись на спине. — Верно, тот обгорелый корабль, что видел старина Зоркий, отделали где-то дальше. Что ж, прогуляемся по бережку. Ночью, ей-ей, славно всхрапнем под шум прибоя. Ну ладно, если до завтрашнего дня не заметим ничего подозрительного, вернемся в Саламандастрон, и дело с концом.

Вдруг около самой лапы Тима в песок вонзился трезубец.

— Уши прижать, ребята! Готовься к бою!

Поднаторевшие в сражениях, зайцы тут же бросились на землю, головами в разные стороны. Не теряя времени, они принялись сооружать из песка бруствер. Дюны меж тем наполнились кваканьем несметного множества жаб.

— Готовь камни и пращи! Сейчас мы у них трезубцы повышибаем, — командовал Клэри. — Ну, слышь, и гад же этот Ойкамон. Стоит нам выйти на задание, он тут как тут со своей гнусной шайкой. Внимание на левый фланг! Правый фланг и центр беру на себя! Сейчас мы им покажем, где раки зимуют!

Хон Рози схватила пращу и запустила увесистым камнем в жабу, подпрыгивающую на самой вершине холма.

Раздался глухой удар, и жаба повалилась вверх тормашками.

— Ухухухахаха! — издала радостный клич зайчиха. — Одним гадом меньше!

— Ей-ей, Рози, старушка, тебе и камни тратить ни к чему. Ты своим хохотом их быстренько распугаешь!

— Ну дела! Да их здесь видимо-невидимо! У нас, ей-ей, и камней не хватит!

Две особо прыткие жабы уже карабкались на бруствер, но Тим огрел их по головам, и те повалились на песок.

— Слышь, чем мне нравится старина Ойкамон — поганец слов на ветер не бросает. Сказал, что приведет сюда все жабье племя, — пожалуйста, полюбуйтесь! Клэри, дружище, ей-ей, мы влипли. Что будем делать?

Отложив на секунду пращу, полковник Клэри взглянул на небо:

— Не дергайся, старина, мы в полном порядке! Погоди, пусть немного стемнеет. Тогда Ойкамон наверняка захочет толкнуть речь. Рози, ты, слышь, у нас самая меткая — выбери себе хорошенький камешек, да побольше. Как только старина Ойкамон высунется, попытайся его пришибить.

Уж верно, парни, что квакают там, в дюнах, расстроятся, увидев, что из их главаря дух вон. Тут мы рванем напрямик к морю и двинем на север. Придется скакать по пояс в воде, делать нечего! Жабы соленую воду не больно обожают, мы и оставим их с носом, так вот! Ну, Рози, старушка, надеюсь, твоя меткая лапа не дрогнет.

В этот вечер удача сопутствовала дозорному отряду зайцев: все вышло, как задумал Клэри. В сумерках на холме появился Ойкамон, освещенный двумя факелами.

Он пронзительно заквакал, при каждом слове его зоб раздувался и пульсировал.

— Кваккк! Что, струсили, длинноухие! Я вас предупреждал. Сейчас вы умрете! Больше не будете перечить великому Ойкамону! Крраккк!