Темная сторона Луны - Сергей Дорош

«Серафим» – небольшой отель для избранной публики. Мне нравилось здесь. Не шаталась всякая шваль. А ресторанчик был роскошный, но маленький и уютный, чем он меня и привлекал всегда. Да и кухня… Словом, я не Хансер. Это он съест все что угодно. Плутон этому лихо учит. Я рос в аристократической семье. Мясо, запеченное на костре, – это экзотика, ее иногда можно, но в меру. Без острого томатного соуса половина вкуса теряется, и никто не убедит меня в обратном.

Мы заняли столик возле окна. Кроме нас здесь была еще одна парочка и какой-то седой сеньор слегка потрепанного, но вполне респектабельного вида. Я ухаживал за дамой. Эти нехитрые действия словно возвращали меня в юность.

Блюда описывать не стану. Не каждый из вас, благородные сеньоры, может все себе позволить. Зачем мучить ваши желудки малозначительными подробностями? Тем более что пишу я не кулинарный справочник.

Когда первый голод прошел, Аркадия поинтересовалась:

– И каковы наши планы после обеда?

– Ну, это зависит от настроения сеньориты, – рискнул я ответить.

– Мое настроение может вступить в противоречие с необходимостью, – серьезно сказала она.

– Это верно, – пришлось согласиться. – Так вот, заниматься дарклингами пока рано. Никто из живущих в тенях не торопит событий и ничего не предпринимает без тщательной разведки. Такие мои действия вызвали бы подозрение.

– Понятно.

– Сегодня займемся друидским оружием. Есть у меня один знакомый мастер. Навестим его.

– Отлично.

– Только одна проблема… – Я замялся.

– Что не так?

– Он спартанец.

– Что? – Впервые ее спокойствие дало трещину.

– Спартанец. Багряный домен, Темная сторона.

– Луи, ты якшаешься с такой публикой?

– Во-первых, он уже давно не воюет, – слегка обиженно ответил я. – А во-вторых, лучше спартанцев в оружии никто не разбирается. В конце концов, здесь – Город Ангелов, не забывай. Воинствующим темным сюда хода нет.

– Я бы не особенно верила и в их раскаяние, – мрачно ответила она.

Ну вот, а так все хорошо начиналось. Зря я заговорил о делах во время обеда.

– Пойми, Луи, Свет и Тьма – это не просто ярлыки. Это – образ мысли, образ жизни.

– Ага, видел я этот образ мысли в Стоунхендже. Забыла? Напомнить?

– В любой отаре есть паршивая овца. Дорога Тьмы проще, соблазнительней. Но ведь есть Юлиан, но есть и Лин-Ке-Тор, который отверг Тьму.

– А почему ты не можешь допустить, что существуют такие, кому эта война принципов осточертела, кто хочет просто пожить, заниматься любимым делом и не смотреть на то, каков цвет кожи у его собеседника?

– Из этой войны так просто не выйдешь. Особенно если ты дрался на стороне Тьмы. Живым тебя выпустят, только надеясь, что от тебя и впредь будет польза.

– Агий просто ушел. Он великолепный оружейник, он уже давно ни с кем не воюет, просто хочет пожить в мире остаток отпущенных ему лет.

– Он стар?

– Довольно-таки. Я путаюсь в низших, плохо разбираюсь в сроках их жизни, но он сед, лицо в морщинах – значит, стар.

– А среди спартанцев трусов убивают, так?

– Ну да. Считается, что они ставят под удар весь отряд. Все сражаются. Тому, кто побежит, – смерть, таковы их законы.

– И низших темные используют как пушечное мясо.

– Да… а это при чем?

– Если он дожил до седин, он был одним из лучших низших воинов домена. Иногда таких делают высшими, но не отпускают. Это слишком невыгодно. Как он смог уйти? Ты не думал, сеньор шпион?

– Нет, признаться.

– А должен был. Твой профиль – контрразведка, так?

– Так.

– Я не думаю, что он в Городе Ангелов просто так. Но зачем он здесь – это уже по твоей части.

Я задумался. Больно стройно. Ладно, черт с ним. Пусть у Воинства голова болит. А Агий – не моя проблема.

– В любом случае он лучший специалист. Если ничего не скажет он – не скажет никто. Просто не хотел, чтобы ты начала метать молнии, едва увидев бледность его лица.

– Извините, сеньор маркиз, – вновь перешла она к прежнему тону, – но мое уважение к вам как к живущему в тенях упало, как сказал бы ваш друг Гольдсман, на несколько процентных пунктов.

– Во-первых, Гольдсман не мой друг, а мой банкир. Во-вторых, не пойму причин, а в-третьих, откуда у высшей такая осведомленность в финансовых терминах?

– Не заставляй его падать еще ниже, Луи. Я не из аристократии, не живущая в тенях, но и не дикарка. Кое-что знаю, а бледное лицо для меня не то же, что красная тряпка для быка. С аналитическими способностями, которые вам приписывают, ты должен был это понять и сам.

– Нет, не пойми неправильно, просто твой характер…

И тут он выдал себя. Аристократ потрепанного вида. Бросил взгляд в угол, где были самые густые тени, и кивнул, а потом повернулся к нам. Я узнал этот взгляд. Он читал по губам. Но виду не подал.

– …а еще и делая скидку на эту публику, я могу сказать, что ты вполне могла бы пришибить старичка прямо у входа в его дом.

Молодец Аркадия. Понимать знаки она не была обучена, но сообразила, что понес я всякую пургу не зря. Она достала зеркальце, глядя в него, поправила прическу. Живущий в тенях сразу раскусил бы этот нехитрый трюк, но дарклинги – прерывающие нить.

Аркадия как бы невзначай поиграла украшением, в которое превратила свой жезл.

– Не засиделись ли мы? – спросила она. – Навестим этого удивительного оружейника.

Я встал. В правой руке у меня уже была золотая крона. Я подбрасывал ее и ловил. С виду обычная монетка, но золото – всего лишь качественный камуфляж. Если я метал эту монету в кого-нибудь, желая того ранить, золото слетало само – оставалось лезвие, утяжеленное свинцом. Таких монеток у меня – всего полдесятка, но сейчас без них не обойтись: прерывающие нить – ребята наблюдательные. Другое оружие они сразу заметят, а состязаться с ними в реакции я не собирался. Им вполне по силам убить меня, пока я буду выхватывать шпагу или кинжал.

Аркадия оставалась спокойна. Ни один мускул не дрогнул на лице. Даже на мой взгляд она ничем себя не выдала. Мы поравнялись со стариком, когда я скомандовал:

– Понеслось!

Старик вскочил, поняв, что раскрыт. По-моему, он чего-то подобного ждал. Опытный знает предел способностей – и своих, и противника. Сверкнул короткий меч, но жезл уже был в руках у Аркадии и принял свои изначальные размеры. Она направила свое оружие на старика, и воздух, уплотнившись в один кулак, ударил его в грудь, швыряя на стену. Одновременно я метнул монету в тот угол, куда смотрел наш подопечный. Успел вовремя.