Чудо - Даниэла Стил

Куинн позвонил Алекс из салона первого класса, и она ответила сонным голосом. В Женеве был час ночи. Он быстро сказал ей номер своего рейса из Лондона и время прибытия. Потом посоветовал ей снова заснуть и повесил трубку. Он с нетерпением ждал встречи с ней и радовался тому, что она беременна. Знал, что Джейн была бы тоже рада за нее. Но пока он сидел и ждал своего рейса, мысли его были не о Джейн. Теперь он не мог думать ни о ком, кроме Мэгги, и начинал понимать, что ему будет очень тяжело оставить ее. Все будет, не так просто, как он предполагал в самом начале. Придется отдирать ее от себя с кожей, словно пропитанный кровью бинт, присохший к ране. За последние несколько месяцев она защищала его сердце, и теперь, когда он покинет ее, его сердце снова останется беззащитным. Однако у него уже не было выбора. Если отложить поездку, все будет еще хуже, а взять Мэгги с собой он не мог. Он понимал, что это было бы неправильно, потому что поклялся остаться в одиночестве, чтобы искупить свои грехи. Куинн был убежден, что именно поэтому ему перестал сниться навязчиво повторявшийся сон. Ему было нужно одиночество на борту яхты — для себя, а также возможность уезжать, когда вздумается, как он и говорил Мэгги в самом начале. Но больше всего ему была нужна свобода. Он чувствовал, что не имеет права на постоянное общение с другим человеком. Поэтому ему необходимо уехать. А Мэгги нужно возвратиться к своей собственной жизни, к своим друзьям и знакомым и к преподавательской работе. Не может он таскать ее с собой по всему свету. Он должен покинуть ее, как бы больно ни было это им обоим. Однако впервые в своей жизни он начал задаваться вопросом о том, так ли уж сильно нужна ему свобода. Правда, уже в самолете, направляясь в Лондон, он почувствовал себя лучше и сказал себе, что его растущая привязанность к Мэгги — это всего-навсего признак надвигающейся старости и что для обоих будет лучше положить этому конец. Почему-то он считал свою любовь к ней слабостью. А потворствовать слабости Куинн не мог себе позволить.

Он проспал в течение всего перелета, что случалось с ним крайне редко, и в Лондоне едва успел на следующий самолет. Прилетел в Женеву в пять часов вечера по местному времени и, едва сойдя по трапу, увидел Алекс. Она, как и Мэгги, носила длинные, только белокурые, волосы распущенными, и его поразило, что выглядела она почти ровесницей Мэгги. Он был тронут тем, что она беременна. Он никогда еще не видел ее в таком положении. Алекс осторожно направилась к нему, а мальчики с рюкзаками за плечами, очень похожие на нее, следовали на несколько шагов позади. Это были веселые светловолосые парнишки, которые подталкивали друг друга локтями и смеялись.

— Как долетел? — спросила Алекс, глядя на него серьезным взглядом и не прикасаясь к нему. Она не потянулась к нему, чтобы поцеловать или обнять. Он не видел ее с тех пор, как она уехала после похорон Джейн и, уезжая, даже не попрощалась с ним. Это была их первая встреча.

— Ты выглядишь великолепно, — сказал Куинн, улыбнувшись ей. Он едва сдерживал желание обнять ее, но знал, что инициатива должна исходить от нее.

— Спасибо, папа, — сказала она со слезами на глазах. Его взор тоже затуманился. Потом вдруг она протянула к нему руки, и он схватил ее в объятия, как делал это, когда она была совсем малышкой. — Мне тебя не хватало, — всхлипнув, сказала она.

— Мне тоже, малышка… мне тоже.

Пока они стояли в объятиях друг друга, мальчики дергали мать за одежду, пытаясь привлечь внимание. Стоило Куинну выпустить ее из объятий, как каждой его рукой завладело по внуку, которые задавали ему тысячу вопросов разом. Его удивило, что оба его внука говорят по-английски со швейцарским акцентом. Хорст и Алекс говорили с ними по-французски, но мальчики, несмотря на акцент, бегло говорили по-английски. Отвечая на вопросы ребятишек, он все еще держал дочь за руку.

До рейса в Голландию у них оставался целый час. Куинн предложил пойти в ближайший ресторан съесть мороженое, а мальчики с восторгом поддержали это предложение. Они оба без умолку говорили одновременно, а Алекс улыбалась, идя рядом с отцом. Она была красивой и молодой, а беременность была ей к лицу. Куинну вдруг очень захотелось, чтобы ее увидела Мэгги. Он был уверен, что они понравились бы друг другу.

— Ты великолепно выглядишь, папа, — похвалила она, когда они ели мороженое. Куинн заказал себе кофе, потому что после двух перелетов начал ощущать разницу временных поясов. Глядя на дочь, он чувствовал, что она больше не держит на него зла, как раньше. Трудно было сказать, куда исчезла ее обида, но Куинн был рад этому.

Полчаса спустя он вместе с мальчиками сел в самолет. Они должны были прилететь в Амстердам в половине восьмого, а через два часа быть на борту яхты. Он уже предупредил экипаж о прибытии, и старшая стюардесса вызвалась помочь ему присматривать за мальчиками. Перед самым отлетом Куинн дал слово дочери не спускать с мальчиков глаз. Он посоветовал ей расслабиться и вместе с мужем насладиться тремя неделями покоя в доме. Пообещал также, если мальчики заскучают по дому, привезти их раньше. Взглянув на Алекс последний раз, он увидел, как дочь, утирая слезы, машет им вслед.

В течение всего полета мальчики требовали его внимания, и он был благодарен стюардессам, которые развлекли их, предоставив в их распоряжение книжки для раскрашивания и цветные карандаши, а также угостив каждого стаканом фруктового сока. Мальчики были забавными, и он то и дело смеялся. Хотя они не виделись больше года, внуки чувствовали себя с ним совершенно свободно. Они хотели узнать все о его новой яхте. О том, чтобы вздремнуть, не могло быть и речи. Куинн едва успевал отвечать на все их вопросы.

В Амстердаме их встречали капитан, первый помощник и Тем Хэккер. Они приехали на грузовичке, и первый помощник всю дорогу до яхты развлекал мальчиков. Дети были потрясены размерами яхты, и стюардесса повела их в камбуз покормить.

Куинн был чрезвычайно доволен тем, что увидел своими глазами и услышал от Тема. Тем с обоими сыновьями должны были также присутствовать на ходовых испытаниях. Они заранее составили план проверки маневренности «Ночного полета» на разных скоростях, как это предлагал Куинн. Он добрался до своей каюты только к полуночи и, облегченно вздохнув, набрал номер телефона Мэгги.

— Как дела? — спросила она. У нее было три часа пополудни, и она ждала его звонка. Когда раздался звонок, она очень обрадовалась. — Как мальчики?

— Потрясающе. Они ведут себя так, как будто мы виделись на прошлой неделе. И яхта им безумно понравилась.

Куинн только что заходил к ним в каюту, но к этому времени дети уже крепко спали, как будто кто-то выключил их энергию, пока они перезаряжают свои батарейки. Он подозревал, что завтра утром они поднимутся на рассвете.

— Как там «Ночной полет»? — взволнованно спросила Мэгги.

— Еще прекраснее, чем когда-либо. — Ему очень хотелось, чтобы Мэгги могла увидеть яхту, но он, как и она, знал, что этому не бывать. Она уже однажды ее видела, и он обещал привезти массу фотографий с ходовых испытаний.

Они болтали в течение получаса, и Куинн сообщил ей все подробности. Яхта превзошла все его ожидания. Теперь, спущенная на воду, она была великолепна. Ее еще не окрестили, но собирались это сделать на верфи, когда он вернется в октябре. Церемонию крещения обещал организовать Тем Хэккер, жена которого вызвалась стать ее крестной матерью. Он предложил бы выступить в этой роли Алекс, но ей было бы слишком трудно приехать из Женевы.