Одна из них - Катерина Ромм

Излечиться смогли не все. Несколько человек, в основном старики на последней стадии болезни, не успели достаточно окрепнуть, чтобы снова начать понемногу питаться. Врач только разводил руками. Он объяснил Ремко, что болезнь эта редкая, но лечится элементарно, и то, что они попали в столь трудную ситуацию, произошло из-за отсутствия страховки и денег, то есть по их собственной вине. И что «только лентяи и тунеядцы не в состоянии позаботиться о базовых нуждах своей семьи».

Ивар горько усмехнулся, невольно подслушав этот разговор. Понимал ли врач, как трудно было им, детям погибшего Флориендейла, найти работу в этом новом мире, где предпочтение всегда отдавали «своим» с Поверхности? Знал ли врач о существовании списков неблагонадёжных, о целых семьях, которые ходили по лезвию ножа? Первая же попытка заявить, что ты – упаси Ангел! – с чем-то не согласен, грозила тюрьмой. После смены власти сотни жителей Флориендейла не получили сроки только потому, что сажать было уже некуда. Эти люди держались вместе, чтобы поддерживать друг друга; они делили между собой деньги и пищу, разделили и болезнь.

* * *

Увидев Ремко и Эрильена в дверях, Дарина отложила бельё, которое штопала за столом под окном, и поспешила им навстречу – высокая, улыбчивая, с ямочками на щеках и толстыми тёмными косами на плечах. Ремко она нравилась, даже, наверное, чуть больше, чем следовало. И лишь официальное обращение на «вы» напоминало ему, что он почти в два раза старше девушки.

– Как замечательно, что вы пришли, Ремко! – Дарина хотела забрать у него сумки, но он не позволил. Тогда она просто пошла рядом по направлению к кухне. – Сегодня такой хороший день, Лориеж стала садиться, а братишки первый раз сами выходили на улицу.

– Отличные новости, – заметил Ремко. – У вас достаточно воды?

– Да, Ивар натаскал дюжину вёдер, – радостно отозвалась Дарина. – Спасибо за фрукты! Ого… и орехи!

– Мама, а у меня каштаны, – похвастался Эрильен, сгружая поклажу на пол. – Мне дядя Ремко дал понести.

– Чтобы ты рос большим и сильным, надо тренироваться, – сказал Ремко. – Дарина, давай, чем ещё помочь? Только скажи.

– Да вы уже… – начала она и осеклась. – Да, я вспомнила. Посмотрите Оси, если вы не торопитесь. Поговорите с ним, что ли… Кажется, ему не становится лучше, но я не знаю почему. Мы ведь всё делаем, как назначил врач.

Эрильен вызвался проводить Ремко к больному. Ос лежал на толстом матрасе в дальнем углу помещения за ширмой – в этом «отделении для тяжелобольных» он остался один. Ремко присел на перевёрнутый ящик рядом с постелью. Больной открыл глаза и уставился на Ремко.

– Кто такой?

– Ремко Клингер.

– А… это ты тут всех спас, – Ос говорил басом, но голос ослаб и дрожал. Мужчина сделал движение левой рукой, в которой сжимал очки, словно пытаясь поднести их к лицу, но рука не гнулась. – Хах, – хмыкнул он. – А позавчера ещё получалось.

– Я могу надеть их на вас, если хотите, – сказал Ремко.

Ос снова хмыкнул и закрыл глаза.

– Да брось, мне уже ничем не поможешь. Помру, ясно как день.

– Но если вы принимаете лекарства… – начал Ремко.

– Ангел! – прервал его Ос. – Это Ангел наказывает меня. Роттер говорит, бога нет, но я ещё помню…

Ремко молчал целую минуту, затем покачал головой и ответил:

– Никто не заслуживает такого наказания.

Ос отрывисто, лающе рассмеялся.

– Я… да что ты знаешь об этом! Я заслуживаю. Я предал их всех, понимаешь?

– Кого?

– Всех! – он едва заметно повернул голову в сторону Ремко.

Ремко знал, что Ос прочтёт в его светлых серо-зелёных глазах сострадание, которое тот видеть не хотел, но всё же не отвёл взгляд. Ос скривился в болезненной усмешке.

– Ты знаешь, что такое стихия? – спросил он.

– Ну конечно… – несколько растерялся Ремко.

– Да ты понятия не имеешь, – жёстко оборвал Ос. – Это была часть меня… Мои мысли, мои желания, мои сны. Мои поступки. Моя магия…

Ремко подумал, что Ос бредит, и хотел предложить ему воды или чая, но Ос продолжал говорить:

– Это как… твои руки или ноги, глаза… Они просто есть, всегда. Стихия так – же, она часть тебя… И стихии должно быть достаточно для счастья. Но я… я продал её… Идиот.

Ремко молчал.

– И тогда, знаешь… всё пошло прахом. Стихии нас больше не слушались, потому что я предал, я продал, и я смотрел им в глаза и лгал в лицо… Никто из них не догадался, представляешь? Ни королева, ни другие… Такие наивные! И они проиграли вой ну. А на кой чёрт я это сделал? Не от страха ведь и не из-за денег.

– Тогда почему?

– Хотелось доказать, – хрипло отозвался Ос, – что со мной нужно считаться.

Ремко пытался осмыслить услышанное, но всё равно ничего не понимал. Речь Оса вышла сумбурной, а Ремко плохо разбирался в истории страны, которой больше не существовало. Неужели её не существовало, потому что кто-то предал… стихию? Что это вообще значит?

– Так вы были знакомы с королевой? – глухо спросил Ремко.

– Хах… – усмехнулся Ос. – Я даже украл её книгу, знаешь, этот… Атлас.

Неожиданно черты его лица исказились, словно от резкой боли. Ремко хотел позвать Дарину, но Ос схватил его за руку.

– Сделай кое-что для меня, – прошептал он. – Знаю, что я сволочь, но если… если есть что-то, что может хоть немного искупить вину, то это Атлас.

– Что за Атлас? – растерялся Ремко.

– Книга…

Ос долго молчал, прежде чем продолжить. Беседа его вымотала.

– Я разодрал её пополам – одну часть хотел уничтожить сам, а другую отдал… как его?.. Госсу… в алилутской тюрьме. Я хотел вырвать каждую страницу, но… но это было словно убийство. Атлас… он смотрел на меня, осуждал меня… И я не смог. Я спрятал его в библиотеке. Здесь, в городе. Просто достань его…

– И что потом?

– Просто достань… его! Найди его.

Ос закрыл глаза и, кажется, заснул. Ремко высвободил руку и устало потёр виски. Да, это был странный человек и странная история. Для чего нужен был Атлас? Что стало со второй половиной книги?

«Обязательно продолжим разговор позже, – решил Ремко. – Когда лекарства наконец подействуют, ему должно стать лучше».

ι

Индувилон в самом деле оказался большим городом – Кассандра и Призрак целую вечность пробирались сквозь лабиринт улиц, проспектов и переулков. Некоторые заканчивались тупиками, но Призрак вовремя сворачивала в неприметные арки и узкие подземные переходы. Она объяснила, что прежде это был город гильдий и мастера строили свои районы так, чтобы ремесленники других профессий не имели к ним прямого