Круги на воде - Яна Ткачёва

– С сожалением вынужден вас покинуть, – торопливо пробормотал он. – Обсудим подробнее грядущие планы чуть позже. Отец призывает меня.

И, не сказав больше ни слова, Велес растворился в воздухе. Повисла тишина. Кален съежился на шкурах, уткнувшись в плечо Мары, часто задышал, а после, собрав ладонь в кулак, что есть сил ударил об пол. Земля содрогнулась.

– Тише-тише, – попытался вразумить его Владан.

– Ненавижу это! – провыл Кален.

– Милый, – Мара извернулась в его руках. – Ты знаешь, что Велес прав. Среди них нет невинных.

– А птенцы должны платить за грехи своих родителей? – спросил ее Кален.

– Нет, но… – Мара замолчала, не в силах подобрать слова.

– Почаще вспоминай, – в повисшей тишине голос Ягишны прозвучал очень громко, – что бо́льшая часть людей творит злодеяния очень даже с превеликим удовольствием и без твоей помощи, Кален. И ты еще даже не видел этих птенцов. Возможно, они все в своего папочку!

Кален сверкнул в ее сторону злым взглядом, но Ягишна лишь самодовольно сложила руки на груди и продолжила:

– А ты, часом, не забыл, что милостивый и справедливый Перун сделал с тобой и с Марой? – она ткнула в подругу пальцем, и Кален перевел смягчившийся взгляд на лицо Мары, находя ее слепые глаза.

– Давайте выдвигаться, – Владан откинул полог, и в чум ворвался холодный ветер, заставив Ягишну возмущенно зашипеть. Владан быстро задернул полог и бросил виноватый взгляд на девушку. Она в ответ лишь усмехнулась.

– Да, пора в дорогу, – согласилась Мара, обхватывая лицо Калена ладонями. – До поселения волкулаков большой крюк. Нам нужно предупредить Уллу о новом плане для стаи.

Кален на мгновение закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова открыл. Что-то внутри него плавилось, ломалось и превращалось в нечто новое. Ему было тяжелее, чем друзьям, нести груз поступков, которые напрямую отражались на человеческих жизнях. Он не знал почему. Неужели столько столетий спустя он сам остался всего лишь человеком? Неужели груз бессмертия ему не по плечу?

Я смотрел на тело, распростертое внутри круга Столпов. Обнаженный, с обритой наголо головой и тонкой юношеской шеей, свернутой набок, мертвый парень напоминал беззащитного птенца. Образ дополнял широко раскрытый, словно просящий еды рот, подтянутые к груди коленки да изломанные руки, сложенные на манер крыльев. Противоестественная поза. Убитый лежал на боку, но обе руки было прекрасно видно со спины. Я понял, что их просто вырвали из плечевых суставов. Надеюсь, это случилось уже после того, как он умер. А еще были рисунки и письмена на алтарях богов. Кровью. Я поморщился. Отвратительно.

– Вот мерзавцы, – рядом возник Владимир. Сегодня он дежурил со мной в паре, и на вызов мы приехали вместе. Два часа на электромобиле по не самым лучшим дорогам кого угодно выведут из себя, но Владимир всегда был слишком эмоциональным.

– Мерзавцы или нет, они смогли проникнуть к Столпам незамеченными. – В этом преступлении было много тревожных фактов. – Как это могло случиться?

– Какие-то новые электронные штучки? – пожал плечами напарник.

– Нет таких электронных штучек, чтобы тебя не увидела ни одна живая душа, – недовольно буркнул я.

Проникновение к святыне мирового значения было первой проблемой. Но не единственной. Ритуальное убийство или же чудовищный акт вандализма – ни в первом, ни во втором варианте не было ничего хорошего.

Я проследил взглядом излом рук жертвы и пальцем в воздухе повторил очертание кровавого рисунка. Будто крылья и хвост. Я видел, как в моем воображении исчезают ритуальные руны и круг, замыкающий отвратительную композицию. Это буквально кровавое посмертное изображение птицы. Ерунда какая-то. Само тело распростерлось у подножия алтаря Верховного Бога. Судя по тому, что все остальные алтари разорены, идолы осквернены кровью и лишь жертвенник Перуна сияет первозданной чистотой и убранством, я склонялся к версии неизвестного ритуала. Слишком цинично и жестоко для вандалов.

– Не иначе сектанты головой поехали, – пробормотал Владимир, пытаясь зарисовать всё в точности. Очевидно, напарник пришел к тем же выводам.

– Сделай общий вид, а еще вариант без круга и рун. А сами руны в отдельности каждую, – попросил я и нехотя добавил: – Ума не приложу, я такого никогда не видел. Какая-то особо радикальная ветвь последователей Перуна?

– И они, определенно, практикуют запрещенные кровавые ритуалы, – Владимир проговорил фразу театральным шепотом, пытаясь выдать за шутку. Меня слегка раздражала его глупая бравада, за которой он пытается скрыть страх. Кивнув, я оставил Владимира и, войдя в круг Столпов, приблизился к телу. Хотелось посмотреть ближе. Я приготовился к смраду, но, на удивление, его не было. Металлический запах крови ощущался явно, но в остальном – лишь запахи ладана и воска с алтаря.

Я удивленно принюхался снова. Ничего. Парень был мертв давно. Это я понял еще в самом начале, быстро осмотрев сухие губы и помутневшую роговицу глаз. Сейчас же я пригляделся повнимательнее. Присел на корточки и аккуратно, чтобы не задеть письмена, наклонился. Под возмущенный возглас Владимира потрогал сначала изломанную руку, а после бедро. Умер шесть-семь часов назад. Почему не пахнет хотя бы естественными выделениями? Наклонившись ниже, я убедился, что, кроме крови, под телом ничего нет.

– Ты отойдешь от него?! – взорвался Владимир. – На язык еще попробуй, как двести лет назад.

– Он умер не здесь, – ответил я, игнорируя его истерику.

– А? – я заметил, что карандаш дрожит в руках напарника.

– Говорю, его принесли сюда сразу после смерти, часов семь назад, – я начал размышлять вслух. – Пока он был еще теплый. И придали вот эту птичью позу. А после разрушили остальные алтари.

– Давай без подробностей, – голос Владимира стал тонким, словно у юнца. – Дай мне просто закончить работу.

Да уж, как он работал следопытом с такими никчемными нервами? Явно безмятежный сон ему не грозит сегодня. А быть может, и во все ближайшие ночи. В его оправдание: с преступлением такого масштаба нам прежде сталкиваться не приходилось. Есть отчего кошмарами помучиться.

Лучшим решением казалось оставить напарника в покое, и я принялся молча рассматривать остальных идолов. Все они были обмазаны кровью, беспорядочные грубые разводы, без четкого рисунка. Целью, очевидно, было показать, что для преступников никакой ценности в этих фигурах нет. Почему же не тронули Перуна? Испугались Верховного Бога или поклонялись ему? Но в этом не было смысла. Перун и Молодые боги живут в согласии и мире, если верить легендам. Я взял себе на заметку поднять архивы, чтобы прояснить эти нюансы. Меня нельзя было назвать религиозным, а потому мои знания могут быть неточными.

Я ждал, когда Владимир закончит схему места преступления и за дело возьмутся потрошители. Двое приехали с нами и сейчас ожидали у Храма Жрецов. Это были новички на побегушках. Ни единого шанса, что настоящий потрошитель приедет сюда делать грязную работу. Хотя, как по мне, вся работа этого отдела была грязной.