Соло на раскаленной сцене - Ирина Градова

— Пусть не делает из квартиры проходной двор, ладно? — сказала она. — А то знаю я эту богемную публику — народ косяками ходит, как в паспортный стол! А еще, не приведи господь, поклонники прознают, где «звезда» живет, и весь подъезд загадят надписями…

— Да какие поклонники, окстись! — возразила Рита. — У них всего один клип и есть, только второй на подходе… А уж Стас и вовсе темная лошадка, гастарбайтер!

— Помяни мое слово — все впереди, — назидательным тоном ответила на это Варвара. — Вот увидишь: с таким пиаром, замешанном на мокрухе, группа окажется в обойме быстрее, чем Мирский выпустит новый клип в эфир!

Подойдя к окну, Рита выглянула во двор. Ухоженный газон, обсаженный липами, лавочки и вазоны с маргаритками и анютиными глазками. Квартира Вари располагалась на третьем этаже, напротив арки, выходящей на улицу Восстания, которая, в свою очередь, выходит на главную артерию Санкт-Петербурга, Невский проспект. Триста метров до метро «Площадь Восстания», пятьсот — до Московского вокзала.

— Твоя подруга кто — Пэрис Хилтон? — поинтересовался Стас, переводя взгляд с вида за окном на Риту.

— Вообще-то она адвокат.

— Понятно. И ты говоришь, она платы не возьмет?

— Только за коммуналку. Имей в виду, она здесь нехилая — все-таки центр города!

— А я могу привезти свои «игрушки»?

— Надеюсь, не рояль «Стенвэй»?

— Нет, всего лишь «Бойзендорфер»… Да не боись, у меня же электронные инструменты! — при виде широко распахнутых глаз собеседницы добавил Стас.

— Смотри, чтоб соседи не жаловались, — предупредила она.

— Я работаю в наушниках.

— Ну тогда все в порядке! — с облегчением вздохнула Рита: она и не рассчитывала, что проблема с жильем для Стаса решится так легко.

— Спасибо тебе за все.

— Это Варю мою благодарить надо, она — просто золото, а не подруга!

— Вокруг тебя много хороших людей, а я… Ты, наверное, считаешь всех нас вместе с Борисом сборищем неудачников?

— Да с чего ты…

— Так пишут в журналах. Что Борис Мирский собрал всех, кого не принял шоу-бизнес, сколотил бригаду и надеется на успех… «Поющие трусы против поющих кальсон», читала статейку?

Рита вспомнила, что даже ее отец называл девичьи группы, курируемые Мирским, «поющими трусами».

— Стас, не стоит принимать близко к сердцу все, что пишет «желтая» пресса! — сказала она. — Они ведь даже вас не знают — подумаешь, один клип по телику, да и тот без твоего участия!

— Знаешь, — словно не слыша ее, продолжал Стас, — иногда я жалею о том, что всю жизнь занимался музыкой! Возможно, стань я строителем или экономистом, мне не пришлось бы постоянно спрашивать себя, стою ли я вообще чего-то?

— Какие глупости! Ты — прекрасный композитор и великолепный певец, и я уверена, что у тебя большое будущее! А знаешь, откуда эта моя уверенность?

— И откуда же?

— Во-первых, я слышала тебя — всех вас — и, поверь: тот, кто присутствовал на репетиции, ни за что не назвал бы вас неудачниками! Но самое главное не это, а то, что Байрамов хочет с тобой работать.

— Я уже не уверен, что это так.

— То есть?

— Он обещал позвонить, но…

— Странно, — пробормотала Рита. — Обычно Игорь выполняет обещания!

— Наверное, он начитался этой дряни про нас, — вздохнул Стас и безнадежно махнул рукой.

— Я обязательно с ним поговорю!

— Не смей! — В голосе Стаса неожиданно зазвенела сталь. Рита с удивлением отметила, что его лицо стало жестким, а губы плотно сжались. — Не надо меня опекать, ладно?

— Но я же просто…

— Марго, я тебя прошу — не надо! — И уже мягче он добавил: — Я понимаю, что ты пытаешься помочь, но я справлюсь. У меня все будет хорошо, но мне нужно, чтобы кто-то еще, кроме меня, в это поверил.

— Хорошо, — кивнула Рита, — я в тебя верю. Честно! Игорь позвонит. Возможно, у него есть свои причины.

— Спасибо.

Она поняла, что разговор зашел в тупик. Такое частенько случалось и с Байрамовым, и Рита знала, что в этих случаях не следует бурить глубоко и лезть в душу. Лучше выждать. Сейчас не самое лучшее время обсуждать будущее Стаса — особенно в свете того, что произошло.

— Я дам тебе Варькину визитку, — сказала Рита, меняя тему. — Если возникнут проблемы, звони ей, не стесняйся.

Она полезла в сумочку за ежедневником, в который вложила карточку подруги. Случайно взялась не за тот конец, и толстый талмуд, раскрывшись, выплюнул на журнальный столик и пол кучу визиток и клочков бумаги, на которых Рита, вопреки данному самой себе слову аккуратно вести записи, на скорую руку черкала адреса и телефоны. Стас принялся помогать ей их поднимать.

— Откуда это у тебя? — спросил он внезапно. Рита подняла глаза и увидела у него в руках фотографию, вытащенную из печки в доме, где погиб Марк. По приезде в Питер она забыла снимок в джинсах и едва не постирала в машинке, но, по привычке проверив карманы, вытащила и машинально сунула в ежедневник.

— А что? — насторожилась Рита.

— Это ведь мои родители!

— Что-о?!

Рита с трудом подобрала отвалившуюся от неожиданности челюсть. Фото не слишком четкое, да и сделано давно, но она, черт подери, могла бы быть повнимательнее!

— Ты уверен? — тем не менее пробормотала она, вырывая снимок из рук Стаса и впиваясь в него глазами. — У них же глаз нет, и… Так это — не девочка?

— Я в детстве носил длинные волосы, помнишь?

Действительно, когда Рита впервые с ним встретилась, то тоже со спины приняла его за девчонку!

— Это — моя мама, — он ткнул пальцем в женщину на фотографии. — Вот, гляди — это брошка, которую папа сделал на заказ на ее юбилей!

Рита сразу обратила внимание на необычное ювелирное изделие — две переплетенные грозди винограда.

— Она стоила уйму денег, ведь это, на минуточку, сапфиры и изумруды. Пусть и мелкие, но все равно недешевые! Маме так нравилась эта брошь, что она ее практически не снимала. Когда она умерла, мы думали прикрепить ее к платью и так похоронить, но отец Геннадий отговорил, сказав, что из-за этого могут вскрыть могилу.

— Ты ее сохранил?

— Даже в Питер привез — хотел, чтобы хоть что-то у меня от родителей осталось. Но откуда у тебя этот снимок? В нашем альбоме такого не было, я точно помню!

— Странно! Видишь ли, я нашла его в загородном доме Литовченко — ну, тех людей, которые…

— Я помню, — оборвал ее Стас. — Как такое возможно? Каким образом фотография моей семьи оказалась там? И почему глаза выжжены?

— Понятия не имею! — честно ответила Рита. Тут ей вдруг пришла в голову мысль: — Слушай, а ведь снимок обрезан, видишь? Не знаешь, кто мог быть на отсутствующей части?