Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис

Она удивлена. Как он узнал и о ее прошлом, и о нынешнем семейном положении? «Господин! — восклицает она. — Вижу, что Ты пророк» (Ин., 4: 19). Тотчас же она задает ему вопрос, который давно заботит ее: «Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме» (Ин., 4: 20). Какое из этих мест действительно священно?

«Поверь Мне, [женщина], — отвечает ей Иисус, — что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться

Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».

Таким образом, Иисус возвещает, как по-новому можно понимать Бога и воссоединяться с Ним. В этом скромном самарийском селении он идет дальше, чем в Иерусалиме, где ему было достаточно очистить Храм. Он, конечно, знает все о древней вражде между своим народом и населением этой области. Ему достаточно поднять глаза, чтобы увидеть на высоте Гаризима их святилище, оберегаемое мятежным духовенством. Без всяких сомнений, ему известно о невероятном скандале, который самарийские священники устроили около 4 или 6 г. н. э., когда пришли и бросили в Иерусалимский храм человеческие останки, чтобы осквернить его. Но он провозглашает, что это соперничество по поводу обрядов жертвоприношения исчезнет. Когда наступят времена Мессии, древний вид поклонения в строго определенном месте сменится новым, «в духе и истине». Прекратится принесение животных в жертву. Верующие больше не будут получать Божественную благосклонность посредством сожженния плоти. Скоро произойдет религиозная революция. И эта революция уже пришла сюда с ним. За семь веков до этого пастух Амос объявил: Господь любит, это не столько жертвы, сколько духовное очищение, духовный порыв, милосердие, справедливость.

«Знаю, что придет Мессия, — отвечает женщина, — то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все» (Ин., 4: 25). Самаритяне представляли себе этого помазанника Божия не так, как те, кто ожидал его прихода в Иудее или Галилее. Жители Самарии называли его Ta’eb, что значит «Тот, Который должен прийти» или «Восстановитель». В их представлении это был вовсе не мессия-царь или воитель, а скорее пророк или лекарь, новый Моисей. Может быть, по этой причине Иисус может ее заверить: «Это Я, Который говорю с тобою». Он уверен, что его не примут за того, кем он отказывается быть.

Когда возвращаются ученики и удивляются, увидев учителя беседующим с неизвестной самаритянкой, женщина оставляет на месте свой кувшин, спешно возвращается в Сихарь и объявляет всем: «Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?» (Ин., 4: 29). Разве пророку не приписывают свойств распознавать скрытое?

Иисус остается наедине со своими учениками и пользуется этим, чтобы дать им наставление. Он открывает им, что его миссия исходит от Отца, который «послал» его. «Близится время жатвы, — добавляет он, указывая им на поля. — Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную» (Ин., 4: 36). Все, что веками предрекали пророки Израиля, скоро сбудется… Затем он намекает на их миссию крещения. Они работали, чтобы осуществилось Царство Божье: «Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их».

Вскоре к колодцу приходит множество жителей деревни. Поговорив с Иисусом, они просят оказать им честь и пожить у них. Он остается там с учениками на два дня, и за это время самаритяне обращаются в новую веру. «Уже не по твоим речам веруем, — признались они той женщине, — ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос». Значит, эти еретики уверовали прежде, чем это сделали жители Иудеи!

Евангелист Иоанн и выбрал эту встречу Иисуса с женщиной легкого поведения, чтобы, по своему обыкновению, извлечь из занятного случая стоящий за ним духовный смысл, богатый символами. Прежде всего, он осуждает жителей этой раскольнической области за компромисс с языческими верованиями. В 751 г. до н. э. Саргон II изгнал иудеев из Самарии и сменил их переселенцами из пяти городов: Вавилона, Куты, Аввы, Емафа и Сепарваима. Они продолжали поклоняться богу того города, из которого пришли, пока ассирийский царь не согласился отправить им одного из выселенных иудейских священников, который научил их почитать Яхве. Итак, у самаритян было пять «супругов» до того, как они приняли последнего, который не был их Богом, а был Богом Израиля. Самаритянка воплощает в себе религиозную ситуацию всей области: «У тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе!» (Ин., 4: 18) Таким образом, Иисус разделяет мнение иудеев — своих современников, которые считали самаритянский культ беззаконным. «Спасение от иудеев», — прямо утверждает он (Ин., 4: 22). Народ Завета, а не самаритяне, несет спасение миру. Здесь находится тайна избрания Израиля, супруга истинного Господа. Но в то же время он возвещает фундаментальное нововведение, которое преодолеет границы культов: повсюду Богу будут поклоняться «в духе и в истине» — и это соединит людей и народы для всеобщей жатвы.

На третий день утром Иисус снова отправился в путь. На этот раз Галилея принимала его с восторгом. Евангелист Иоанн говорит, что многие ее жители стали свидетелями чудес Иисуса. Прежде чем достичь Капернаума, где Петр и Андрей предложили ему остановиться, он возвратился в Кану — возможно, в семью новобрачных или к Нафанаилу. Там он встречается с царедворцем, который пришел из Капернаума. Речь идет о каком-то высоком чине из армии Ирода Антипы. Раскопки, проведенные восточнее этого поселения, показали существование на том месте лагеря наемников-язычников. Вероятнее всего, отряд состоял из фригийцев и галлов. Их дома, более уютные, чем у рыбаков из деревни, были оснащены римскими банями (с кальдарием — парильней, тепидарием — теплым отделением — и фригидарием, залом для охлаждения). Этому гарнизону было поручено защищать границу между тетрархиями Антипы и его брата Филиппа, а также Приморский путь (Via Maris) — большую римскую дорогу из Дамаска в Акко (Сен-Жан д’Акр). Царедворец не был иудеем, но был одним из тех «боящихся бога» людей, которые хотели, чтобы местное население относилось к нему хорошо, поэтому оплатил строительство синагоги, и это позволяет предположить, что он был человеком состоятельным.

Сын этого начальника гарнизона — или, может быть, один из его слуг, поскольку соответствующий текст на греческом допускает обе возможности, — сильно болен и близок к смерти. Узнав, что Иисус только что пришел в Галилею, царедворец в величайшей спешке добирается до Каны, возможно на коне (это быстрое средство передвижения было достаточно редким в Палестине, но офицеры обычно ездили именно на конях). Он умоляет Иисуса прийти в Капернаум и исцелить сына. Для Иисуса важны не чудеса, а вера, которая предполагает, что человек вне зависимости от обстоятельств сохраняет доверие к Богу. «Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес», — говорит он царедворцу (Ин., 4: 48). Тот умоляет его: «Господи! Приди, пока не умер сын мой» (Ин., 4: 49). Сжалившись над его бедой, Иисус отвечает ему: «Пойди, сын твой здоров» (Ин., 4: 51). Уверовав, проситель снова отправляется в путь. Подойдя к Капернауму, он встречает кого-то из своих рабов, пришедших объявить ему, что его сын поправился и чувствует себя хорошо. Он спрашивает их, во сколько произошло исцеление. Ответ ему был: в седьмом часу — то есть в час пополудни, именно тогда, когда Иисус заверил его: «Твой сын здоров». Евангелист Иоанн уточняет, что с этого момента царедворец и весь его дом вместе с ним уверовал. Таково было второе чудо, совершенное Иисусом в Галилее, и оба они произошли в Кане.