Свидетели времени - Чарлз Тодд

— Как ее полное имя?

— Айрис Кеннет, во всяком случае, она мне назвалась так. Может, это имя не настоящее. Она по профессии зазывала, знаете, из тех, что стоят перед шатром и уговаривают зайти. Работала до меня у предсказателя по имени Буонотти-Барнаби, так он себя называл. Итальянец, уехал домой, пошел воевать и не вернулся. Она была безработной, я ее и взял.

— Что ты пообещал ей, Уолш? — спросил Блевинс. — Что снова возьмешь на работу, если поможет? Или был кто-то еще, у кого был должок перед тобой?

В мощной груди Уолша заклокотало гулко, как в бочке. Звук означал хихиканье.

— Я должен был ей пообещать жениться, чтобы уговорить! Но я не из тех, кто женится! Пока, во всяком случае!

Закончив допрос Уолша, они вернулись в кабинет Блевинса.

— Его трудно понять. Но готов биться об заклад, что он виновен! — подытожил Блевинс. — Самоуверенный наглец!

— А как вы думаете, Айрис Кеннет была его сообщницей?

— Нет, след под кустом слишком велик для женщины.

— Это так. Но набитый тряпками носок башмака будет прекрасным отводом глаз. Женщина в мужских ботинках.

Блевинс, чувствуя, что такое простое дело вдруг раздувается до чудовищных размеров, сдался:

— Посмотрим, что Лондон нам ответит по поводу этой Айрис Кеннет.

Небо совершенно очистилось от облаков и было ярко-голубым, погода сменилась к вечеру на ясно, даже ветер стих. В солнце не хватало августовского тепла, но было приятно подставить лицо под его лучи. Ратлидж возвращался из полицейского участка обратно в гостиницу. Повинуясь импульсу, он прошел на набережную и постоял там, глядя вдаль через заболоченную гавань на далекое море. Он дико устал, и ему хотелось сейчас выпить и расслабиться. Особенно мешало напряжение в груди и плече. Но он знал, что лучше не обращать внимания на боль.

«Ты плохо спал прошлую ночь, — напомнил Хэмиш. — Нечистая совесть, а?»

— Нет, дело не в этом. — Ратлидж не хотел вступать в спор со своим мучителем.

«Ты переживаешь не только по поводу Шотландии. Этот болотный город, и то, что здесь произошло, гнетет тебя».

Это было не так. Но Ратлидж предпочел промолчать.

И на этот раз за Хэмишем осталось последнее слово: «Да, ты не спал прошлую ночь. Ты сам знаешь, что не сможешь спать до тех пор, пока не позволишь себе жить снова».

Позволишь себе жить снова. Пытаясь игнорировать Хэмиша, он шел по набережной к тому месту, где узкий проход позволял маленьким суденышкам подплывать к причалу. С болот поднялась стая диких птиц, она кружила над прибрежными зарослями, выбирая место для ночлега. Он наблюдал за ними некоторое время. Длинные вечерние тени уже ложились на болота, поверхность которых перекатывалась под ветром волнами желто-оранжевого и красно-бурого цветов.

«Завтра будет ясно», — заговорил снова Хэмиш. Как сельский житель он обладал хорошим чутьем на погоду.

Ратлидж вернулся к гостинице, достал из автомобиля, поставленного на площадке рядом с клумбой поздних цветов, чемодан.

Ближе к ужину он спустился вниз. Миссис Барнет поприветствовала его и провела к столику в середине зала под мягким светом люстры. С любезной улыбкой выразила надежду, что его день был удачным, и он не менее любезно подтвердил, что это так.

За столиком, где Ратлидж обедал, сейчас сидел мужчина, его толстая трость была повешена на стул напротив. Миссис Барнет склонилась над ним, пока он расправлялся с сыром, и до Ратлиджа долетел обрывок разговора:

— …в Остерли. Непогода на Северном побережье частое явление.

Она улыбнулась:

— Я видела пару раз сестру Дэвис, и всегда в дождь.

Стеклянные двери между обеденным залом и холлом были открыты. Кажется, в воскресный вечер у горожан гостиница пользовалась популярностью. Они приходили ужинать. С десяток пар сидели за столиками около окон и две семьи за большими столами, поставленными вдоль стены под канделябрами. Приглушенный смех и негромкие разговоры придавали уют просторному залу. Как непохоже на время ланча, когда здесь были только два посетителя — Ратлидж и женщина с книгой.

Кажется, сегодня она не ужинала.

Ожидая суп, Ратлидж от нечего делать сбоку рассматривал мужчину, с которым разговаривала миссис Барнет.

Что-то в очертаниях его головы, профиля привлекло его внимание. Мужчина был молод, лет тридцати на вид. От силы тридцати двух, но на лице пролегли глубокие складки, старя его раньше времени. Член семьи лорда Седжвика? Фамильное сходство очевидно, но черты более мягкие.

«Не нахожу, — вмешался Хэмиш, — кость не та».

— Верно. Если только его худоба не следствие болезни, которая иссушила тело.

Он был выше коренастого лорда Седжвика, с длинными руками и ногами.

Позже, уже за супом, Ратлидж видел, как мужчина с тростью сложил салфетку, положил на столик, и лицо его приняло довольное и спокойное выражение, как будто он получил от ужина удовольствие. Но он медлил, как будто ему не хотелось вставать и идти в гостиную, чтобы выпить там чаю.

И тут же из кухни вышла миссис Барнет, подошла к столику, сняла трость со стула и подала ему. Он взялся за большой, слоновой кости набалдашник и тяжело оперся на трость всем весом. Потом выпрямился, переводя дыхание. Ратлидж отвел взгляд, но перед этим успел заметить выражение глубокой печали на лице миссис Барнет.

Обменявшись словами любезности с ней, мужчина прошел в холл, опираясь на трость, но хромота не была сильной, он шел неуверенно, как будто от долгого сидения затекли ноги и теперь к ним возвращается подвижность.

Подошла миссис Барнет, взяла пустую тарелку и поставила перед Ратлиджем бифштекс. Он спросил:

— Этот человек, с тростью, он родственник лорда Седжвика?

Она кивнула:

— Артур. Его старший сын. Он был ранен в спину на войне, и рана была такой тяжелой, что думали, он не выживет. Но он снова ходит. Просто чудо. Здесь так трудно найти медсестру. Последняя сестра была из Лондона и не привыкла жить в провинции.

— Наверное, семья Седжвика достаточно хорошо платит, чтобы компенсировать это неудобство.

Миссис Барнет покачала головой, улыбаясь:

— Они бы так и делали. Но Артур не живет в Западном Шермане с отцом, только приезжает сюда, когда нуждается в операции или реабилитации. Его дом в Йоркшире, и мне говорили, что в сравнении с тем местом наш Остерли почти Париж!

Ратлидж заканчивал ужин, когда дверь гостиницы распахнулась и в холл решительным шагом вошла женщина. Она тут же направилась к стойке, за которой миссис Барнет подсчитывала итоги дня. Большинство семей из обеденного зала уже переместились в гостиную. Ему показалось, что незнакомка хочет узнать, нельзя ли поужинать, но после того, как она что-то сказала миссис Барнет, та, удивленно подняв брови, взглянула в его сторону.