Сегодня мы откроем глаза - Иван Ревяко

– Еще раз здравствуйте, Хиллари. Знаете, честно говоря, я все чаще думаю, что мог сказать что-то большее в ней, как-то обширнее раскрыть важные темы, но я еще молод, и, надеюсь, вся жизнь впереди, так что, возможно, я успею. А что касается причины, то все очень просто: мне хотелось поделиться с людьми своими мыслями, касающимися нашей человеческой жизни. Сама суть ее была показать людям их жизнь со стороны.

– А почему такое странное и броское название? – выкрикнул парень справа от Рея.

– Я назвал ее так потому, что так сложилось издревле, что бог – единственное верное для людей, как будто для маленького ребенка его родители. Он точно все знает, самый умный и ему точно можно верить. Рассказывая это все от имени бога, я более уверен, что люди, даже которые не верят, прислушаются и попытаются что-то изменить, хотя бы в себе. И согласитесь, «Имя мне Бог» звучит и выглядит очень красиво.

Он рассказывал все это на одном дыхании, но не быстро, захваченный своими мыслями. Налив себе воды, он без слов указал рукой на Мэг, которая, как оказалось, тоже читала эту книгу.

– Вы говорите в книге, что самое ценное, что есть у человека – это он. Не могли бы вы пояснить свою мысль.

Довольно улыбнувшись, она села на место.

– Я очень долго думал, для чего живет человек. И пришел к выводу, что для эмоций и чувств. Вот посмотрите. Вы, молодой человек, для чего живете Вы? – обратился он к парню, сидящему прямо перед ним.

– Я, ну, не знаю, – неясно ответил тот, – я люблю радовать людей, особенно родителей.

– Вот, человек живет, чтобы делать счастливыми других. Счастливы другие – счастлив и он. А Вы, Хиллори, зачем вы живете?

– Я? Я зачем живу? – обрадовавшись, переспросила та, – я живу, чтобы развиваться.

– Предположим, – усмехнулся он, – значит развиваете Вы себя. Себя. А Вы, прекрасная девушка, зачем?

– Знаете, с детства хотела себе большую и крепкую семью, и вот сейчас у меня прекрасный муж и годовалый сын. И ради них я живу.

– Отлично, просто замечательно! – воскликнул он, – Скажите, Вы ведь счастливы, когда счастливы сын и муж?

– Ну, конечно, – быстро ответила девушка.

– А отдали бы свою жизнь за них?

– Безусловно.

– И, умирая, Вы были бы счастливы, что ценой вашей жизни будут счастливы другие и не смогли бы жить, зная, что могли спасти?

– Полагаю, что да.

– Вот примерно так я и пришел к выводу, что человек живет ради своего счастья. И не важно, в чем оно заключается: в путешествиях, учебе, отдаче себя другим, как мы с Вами, – он подмигнул девушке, – поэтому так важно знать, кто ты на самом деле и не бояться своих желаний или мечтаний.

– Скажите, я, к сожалению, не читала книгу, и вопрос у меня не по книге, наверное, но я все-таки спрошу, – робко встала Катерина, – как жить, по Вашим словам, для себя, если ты даже не знаешь, кто ты?

Взгляды их встретились, и девушка сразу поняла, что он узнал ее по его улыбке-усмешке и по приятно удивленным глазам.

– Нужно найти себя и жить так, как нравится, если, конечно, получается, – ответил он, и предвидя следующий вопрос, он сам себе его задал: – а как найти себя? Тут сложнее. Нужно сначала освободиться от всего мусора, что скопился в Вас за это время, подумать, что Вам по-настоящему нравится делать, подумать, не несет ли это зла Вашим близким людям и тогда наслаждаться жизнь.

– А если несет зло?

– Тогда подумать, что Вам дороже.

Конференция продолжалась еще очень долго, часа полтора, не меньше.

Катерина их не слушала, потому что думала о себе. Как только узнала глаза Яна и вспомнила то прекрасное чувство на мосту, решила, что как только вернется в Грац, обязательно первым делом съездит домой, к родителям. А потом, может быть, что-то поменяет в своей жизни. Ей с каждым днем все больше спрятаться во что-то и переждать. Чувство это то приходило, то уходило, словно корабль, раскачиваемый морем.

– Здравствуй, – сказала Сила, подойдя к юноше с длинными кудрявыми волосами и небесно-голубыми глазами, стоявшему у самой двери и снисходительно наблюдавшему за действиями в зале.

Он посмотрел на женщину, улыбнулся и тихо спросил:

– Поможешь?

– Помогу, – так же тихо ответила она, приобняв его, и они исчезли. Но ненадолго.

Когда девушки, порядком измождённые и устало-сонные выходили из зала, они услышали, как кто-то позвал Катерину.

– Катерина, постойте!

Обернувшись, Катерина увидела, как сквозь медленную толпу пробирается человек.

– Здравствуйте, Рей, – она слегка наклонила голову, мило улыбнувшись.

– Здравствуйте, Катерина, – вежливо ответил юноша, украшенный какой-то глуповатой, но искренней улыбкой, – очень рад, что мы снова встретились.

Девушка, почувствовав неловкость, повисшую в воздухе, поспешила ее развеять и представила нового знакомого своей подруге.

– Мэг, познакомься, – девушка уже протянула руку юноше, – это Рей Трейер. Я говорила тебе про него.

Глаза Мэг, выражавшие до этих слов какое-то стандартное уважение и поддельную заинтересованность, теперь стали выражать настороженность и недоверие.

– Рада познакомиться, – холодно проговорила Мэг и быстро добавила, обратившись уже к подруге, – нам надо было, вроде бы, в автобус.

– А у Вас случайно не зелено-голубой автобус? – поинтересовался Рей, по-прежнему обращаясь к Катерине.

Она улыбалась парню, доверчиво смотря в его зеленые глаза. Что-то она в них видела: они не казались ей отвлеченно-глупыми, пустыми глазами, она смогла в них разглядеть медленно тлеющий, догорающий костер, нуждающийся в новых и свежих дровах.

Сам взгляд его был особенным: так не смотрят на человека, так смотрят на картину, любуясь ей, размышляя над историей ее создания, над тем, что автор хотел вложить в нее, какой скрытый смысл заложен в ней, что она есть сама по себе, без истории и прошлого, рассматривая каждый мазок красок, каждый недостертый штрих, каждый блик и каждую тень.

Они втроем шли к общему автобусу (Катерина – посередине, между ними, а они по бокам). Катерина и Рей беседовали о книге, спорили, шутили и смеялись, несмотря на неуверенное владение языком со стороны Рея. Казалось, что понимать они могли бы друг друга и без слов.

Как-то все слишком быстро? Так и есть. Случаются такие моменты, когда только видишь человека и сразу думаешь: «Боже, спасибо». Вас привлекает это обманчивое первое впечатление о его нечеловеческой, намного прекрасней людской природе, каждое его движение, взгляд или слово несет за собой огромную волну чего-то необъяснимого, будто вы скатываетесь на крепких лыжах с огромной снежной горы, поднимаетесь на трамплин и летите в необъятное море из лепестков цветов: алых, ярко-синих, бледно-бежевых, летне-зеленых, буйно-желтых, совсем тонких и прозрачных – в самое красивое море. Любое нежное слово, случайное столкновение взглядов, неловкое касание или пересечение в пустом коридоре или на безжизненной улице – и вас окатывает с ног до головы чем-то волнующим, точно ваше сердце играет свой прощальный концерт и исполняет «Бурю на море».