Русское братство - Николай Чергинец

— Это? — Степаненко взял протянутую вещь. Она показался необычайно тяжелой. Во всяком случае тяжелее обычного металла — стали или железа. — Внутри ртуть, что ли?!

— Нет. Кое-что посущественней. Так как ты думаешь, что это?

— Ну какой-нибудь элемент автономного питания?

Колешко торжествующе улыбнулся.

— Это процессор новейшего поколения, — почти ликуя, произнес он. — Таких процессоров пока всего несколько. Правда, пока они капризны в работе, но я знаю, как сделать их работу более надежной.

— Ты хочешь сказать, — проговорил Степаненко, — что именно над этой штукой ты ломал голову десять лет?

— Не один я. Добрая половина нашего «наукограда». Целый закрытый творческий коллектив. Мы трудились лет десять и создали настоящий суперпроцессор и технологию его изготовления. Осталось только довести это изделие до требуемой надежности и внедрить в промышленном масштабе. Тогда можно получить громадные дивиденды, отбросив на десятилетия фирмы «Интел» и прочие. Тут можно похлеще Била Гейтса разбогатеть.

— Нашему теленку да волка бы съесть, — съехидничала Ира.

Степаненко стал соображать. Судя по всему, следы взлома были свежими. Во всяком случае — сегодняшними. Разумеется, бандитам не до этих цилиндриков. Их в гораздо большей степени интересует «серая зелень». Если вызвать милицию с кинологом, то хорошая ищейка вывела бы к тому месту, где грабители сели в машину. Машину среди бела дня кто-нибудь обязательно видел. И Максим не сомневался — это был темно-зеленый «Фольксваген».

— В милицию заявлять не будешь? — спросил он Колешку.

— Ни в коем случае! — покачал головой ученый.

— М-мда, — сказал Максим. — Будем действовать по-другому.

Остаток дня ушел на то, чтобы отремонтировать дверь и вставить новый, теперь уже самый простой, какой нашелся в местном магазине, замок. Невесело поужинали, переночевали. Степаненко перевез Колешку с семьей обратно на дачу, а сам вернулся в город, чтобы найти там руководителя местного отделения ФСБ.

Никого на месте не оказалось. Степаненко прождал до обеда, потом вытребовал у дежурного домашний телефон полковника ФСБ, который возглавлял региональное управление федеральной службы безопасности в этом городе. Домашний телефон полковника не отвечал. Тогда Степаненко раздобыл у все того же дежурного офицера домашний адрес.

Дверь квартиры полковника ФСБ Шмакова долго не открывали. Степаненко, прозвонив несколько раз подряд, прислушался. В глубине квартиры раздался едва различимый шорох — в квартире явно кто-то был Степаненко принялся терзать звонок, затем стучал, потом снова звонил, и, в конце концов, не выдержав, забарабанил в дверь кулаком. За дверью послышались шаги, она резко распахнулась.

На пороге стояла красивая и разодетая женщина. Из-за нее выглядывала другая женщина. Не менее красивая, похожая на фарфоровую куколку. Нет, пожалуй, на мраморную статуэтку.

— Чем обязана? — спросила женщина с вызовом.

— Могу ли я видеть господина Шмакова, Андрея Ильича?

Женщина оглянулась.

— Видишь, уже доложили, — сказала она «статуэтке». Точеное лицо последней осталось непроницаемым.

— Что ж, раз пришли, заходите, — сказала первая женщина.

— Тогда я пойду, — сказала та, к которой обратилась первая.

«Статуэтка» ушла, смерив Максима нескрываемым презрительным взглядом. Эдакие полцентнера мрамора и льда в лайкровых колготках.

Хозяйка квартиры с любопытством уставилась на него. Модное платье чудесно обрисовывало ее фигуру. Степаненко отметил белизну ее кожи, большие, словно у пугливой лани, азиатские, с легкой раскосинкой глаза, и решил, что от такой женщины лучше держаться подальше, если не хочешь пропасть со всеми потрохами.

— Насколько я понимаю, хозяина квартиры нет? — проговорил он.

Женщина неопределенно развела руками, но отступила в глубину прихожей. Степаненко не понял этих жестов, но на всякий случай вошел в квартиру. Хозяйка закрыла дверь, причем замок щелкнул дважды.

Степаненко взглянул в глубину комнат, негромко позвал:

— Андрей Ильич?

Женщина иронично хмыкнула, жестом пригласила Степаненко пройти в гостиную.

В большой комнате под ярко пылающей шестирожковой люстрой был накрыт стол. Было сильно накурено. Шторы на застекленный балкон открыты. На столе, отливающем белизной скатерти, Степаненко быстро насчитал четыре неиспользованных прибора, а возле крайних двух клочки серого пепла, распластанные апельсины, ломтики лимона…

— Где же… хозяин? — обернулся Максим к даме.

Женщина уперлась рукой о дверной косяк, уткнулась губами в сгиб локтя и уставилась на гостя.

Степаненко насторожило непонятное поведение хозяйки квартиры.

— Осмелюсь предположить, — проговорил он. — Вы… жена Шмакова.

— Садитесь, — устало махнула она рукой. — Муж скоро будет.

— Нет-нет, я подожду в машине… — Степаненко попытался войти в прихожую, но женщина преградила ему дорогу и едва ли не силой усадила на диван.

— Сидите! — категорическим тоном приказала она, усаживаясь в отодвинутое от торца стола кресло. — Угощайтесь. Я вам налью…

В рюмку, журча, полилась водка.

— Я за рулем, — произнес он, стараясь говорить так, чтобы голос его звучал как можно более бесстрастно. Но вместо этого голос его зазвучал низко, волнующе. Он подсознательно кадрил такую приятную на вид женщину, с вызывающим видом покачивавшей ногой с направленным в его сторону носком загнутой, татарского покроя, домашней туфельки.

«Вот чертовка!» — подумал Степаненко. Он не ожидал такого пристального внимания к собственной персоне. Тем более такой красавицы. Да еще жены Шмакова. Ведь она сама назвала последнего мужем.

— Андрея нет, — наконец определенно ответила женщина. — И будет он не скоро. Очень не скоро.

Женщина, решила усесться поближе. Для этого ей надо было обойти угол стола, что она и сделала, на ходу пошатываясь. Платье красиво подчеркивало покачивание крутых бедер. Вот она слегка споткнулась на ровном месте, затем не совсем изящно пришвартовалась рядом с Максимом.

— Простите, вы жена Андрея?

Женщина неодобрительно взглянула на Степаненко, но кивнула утвердительно, спросила:

— А вы по… работе?

«Хороший из нее конспиратор, — подумал Степаненко, также утвердительно кивая. — Спросила «не по службе», а именно «по работе».

— Кэгэбисты хреновы, — вдруг сказала женщина, глядя перед собой. — Рыцари плаща и кинжала…

Степаненко пропустил ее слова мимо ушей. Кажется, она не в духе. Вероятно, какой-то испорченный праздник. Скорее всего, неудавшийся день рождения. Интересно, что за женщина была та, которая ушла, похожая на фарфоровую статуэтку в лайкровых колготках. Почему они так долго не открывали дверь? Чем, интересно, они тут занимались? Что выпивали, ясно…