Призрачный свет - Мэрион Зиммер Брэдли

Труф просидела за столом довольно долго, но никто так и не появился. В доме было тихо, только иногда с кухни слышались слабые звуки — звон посуды и шум воды, видимо, там готовили обед. В конце концов Труф пришла к выводу, что Эллис по крайней мере хотя бы знал и предупредил ее о мрачных особенностях дома и его обитателей. Решив, что Джулиан еще спит и увидит она его не скоро, Труф осторожно прошла через зал и направилась в комнату, где Джулиан хранил свою драгоценную коллекцию.

Широкая, просторная комната, залитая полуденным солнечным светом, струящимся через высокие незанавешенные окна, выглядела радостно и маняще. Труф отодвинула от себя чашку с кофе и принялась рассматривать бумаги.

"Весьма странно. И Джулиан, и Эллис говорили, что Майкл занимается во Вратах Тени какими-то исследованиями. Однако, кроме материалов о Торне Блэкберне, здесь ничего нет. Если Эллис не врал и Майкл является членом братства, ему сам Бог велел работать в библиотеке Ватикана. Доступ ему туда открыт, к тому же в Ватикане собраны практически все книги по колдовству".

Таким образом у Труф появился еще один вопрос, над которым стоило подумать. Эллис сказал, что здесь есть фотографии. Труф надеялась, что они расскажут ей больше, чем те бумаги, которые она вчера так неосторожно рассыпала. Недаром говорят, что-лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Или прочитать? Да это одно и то же, в конце концов.

Сердце ее учащенно билось в предвкушении разгадок тайн. Все, что касалось личности Торна Блэкберна, вызывало у Труф неподдельную ненависть, но, подходя к изучению его работы отвлеченно, с точки зрения науки, она вдруг обнаружила, что не только может думать о нем без обычной неприязни, но даже с некоторым интересом.

Коллекция, собранная Джулианом, показалась ей сегодня значительно обширней, чем вчера. Просматривая полки и ящики, мысленно делая необходимые пометки, решая, чем заняться в первую очередь, а чем — потом, Труф поражалась полноте собранной Джулианом коллекции, ее невероятной энциклопедичности.

Она наткнулась на стопку грампластинок, непонятно почему включенных сюда. Вот и пластинка "Стеклянного ключа" с фотографией музыкантов. Труф увидела молодого Эллиса Гарднера, он сидел за психоделически раскрашенной ударной установкой.

Несколько видеокассет, записей выступлений Блэкберна по телевидению, включая его печально известное появление в качестве гостя Джонни Карсона, фрагмент из шоу Эда Салливана. Ходил слушок, что Блэкберн выступал и в других передачах, но точной информации на этот счет у Труф не было.

Труф посмотрела на видеомагнитофон, на кассеты, и тут, несмотря на все ее самообладание, волосы на руках и шее встали дыбом от одной только мысли, что она может увидеть движущегося и говорящего Блэкберна. Труф отложила пленки в сторону, решив просмотреть их позже. Сейчас у нее в голове было совсем другое.

Наконец она нашла их, пять толстых, старых альбомов для фотографий, немного помятых, покрытых четвертьвековой завесой времени.

Они лежали на одной из полок в определенном порядке. Труф взяла все и разложила на столе. Альбомы закрыли почти весь стол, Труф пододвинула к себе один из них и открыла.

Страницы источали сладковатый запах старой книги, забытой и долгое время простоявшей на полке. Должно быть, Джулиан нашел эти альбомы где-нибудь на чердаке, положил на полку и с тех пор не притрагивался, хотя по всем законам фотографии следовало бы вытащить, переснять и убрать в надежное место.

Рассматривая цветные, а чаще черно-белые фотографии, приклеенные за уголки полосками клейкой ленты, Труф переворачивала тяжелые кремовые страницы. Под некоторыми снимками были надписи, сделанные угловатым, незнакомым почерком.

"Кэйт в Хашбери", — прочитала Труф одну из них и посмотрела на потускневшую от времени фотографию улыбающейся девушки в коротком, едва доходящем до колен платье. Ее длинные темные волосы были перехвачены яркой лентой. Девушка стояла на фоне белого викторианского особняка, в одном из верхних окон которого виднелся американский флаг. На девушке были прямоугольные очки в тонкой оправе с розоватыми стеклами, на шее висели бусы с сердечками, а среди них — круг с эмблемой мира. Девушка подняла правую руку, сложив пальцы буквой «V». Труф покопалась в памяти и вспомнила, что этот знак тоже когда-то обозначал стремление к миру.

— "Кэйт в Хашбери. Хайт-Эшбери, Сан-Франциско". Кэйт. Катрин, — сказала вслух Труф. — Мама, — прошептала она, осознав наконец, кого видит перед собой. Она осторожно потрогала фотографию. Да, это была Катрин Джордмэйн, и если бы Труф могла войти в снимок, то очутилась бы лицом к лицу с девушкой моложе ее самой, поверившей в способность любви и магии изменить мир к лучшему.

Труф посмотрела на другие фотографии. Все они были сделаны в Сан-Франциско в середине шестидесятых годов. На одном из снимков была изображена молодая девушка, очень похожая на Айрин, еще без тяжелых складок и морщин на лице и с ярко-рыжими пышными волосами.

На другом снимке Труф увидела мужчину и женщину, очень серьезных и респектабельных. Непонятно, как они оказались в такой неподходящей компании. Если снимок делал сам Блэкберн, значит, это были его знакомые. Тогда кто они? Труф внимательно вглядывалась в фотографию. Лица мужчины и женщины казались ей знакомыми. Мужчине Труф дала не более сорока лет. Одет он был в старомодную, спортивного покроя куртку и облегающие брюки. Внешне он напоминал шотландца: худое лицо, высокий лоб, пронизывающий взгляд холодных голубых глаз. Труф показалось, что в его внешности есть что-то бульдожье, такое же упорство и сила.

Рядом с ним стояла женщина, высокая, даже очень. У нее были серые глаза и вьющиеся белые волосы. Она очень напоминала Лайт, хотя никакого другого сходства, кроме цвета волос, Труф не замечала. Более того, женщину, изображенную на фотографии, никак нельзя было назвать даже хорошенькой, не то что красавицей. Ее одежда, простенькое платьице и шляпка контрастировали с респектабельностью стоящего рядом мужчины. Под снимком имелась полустертая, сделанная карандашом надпись. Труф долго всматривалась в нее и наконец прочитала: "Колин и Клэр, лояльная оппозиция, парк Золотые Ворота, 1966".

Труф узнала их. Это были Колин Макларен и Клэр Моффат. Ее так и подмывало вытащить фотографию и взять ее с собой, но рассудок ученого говорил, что делать этого ни в коем случае нельзя.

"Значит, можно считать доказанным, что профессор Макларен лично знал Торна Блэкберна. Ну и что, разве знакомство с Блэкберном уже считается уголовным преступлением? Интересно, позволит ли Джулиан переснять некоторые фотографии? И нужно бы поговорить с этим Маклареном. Несколько лет назад он ушел на пенсию. Да, но где он сейчас? Дилан должен знать".

Подумав о Дилане, Труф внезапно почувствовала стыд, она до сих пор не могла отделаться от ощущения, что совершила по отношению к нему предательство. Труф покопалась в своем сознании и пришла к выводу, что стыдиться ей нечего, расстались они как друзья. И все-таки при мысли о Дилане Труф чувствовала некоторый дискомфорт.