Колесо Бесконечности - Марта Уэллс

Маскелль помедлила еще мгновение, не обращая внимания на любопытные взгляды жрецов, потом, раздраженно мотнув головой, все же последовала за Посланником Небес. Риан двинулся следом, проклиная про себя свою нерешительность: если Маскелль питает сомнения, входить ли ей в башню, нужно ее остановить, однако ведь не кьярдину же принимать решения, как бы глуп или упрям ни был человек, которого он охраняет… Маскелль, конечно, вовсе не глупа; с другой стороны, он видел достаточно, чтобы понять: ее представление об опасности отличается от взглядов разумного человека. Нет никакой гарантии, что какому-нибудь безумному, но удачливому недругу не удастся всадить ей кинжал между ребер.

Через арку они вошли в благословенную тень внутри башни. Как и там, где они уже побывали, винтовые лестницы вели от входа на другие уровни. Сначала Риану показалось, что на первом этаже идти больше некуда, хотя по размеру здания было ясно, что вестибюль не может быть здесь единственным помещением. Дальняя стена выглядела сплошной; ее покрывала резьба, изображающая океанские волны, населенные странными существами. Потом глаза Риана приспособились к сумраку, и он разглядел, что перед ними на самом деле две стены: резьба на них была сделана так хитро, что первая словно растворялась во второй. Посланник Небес пересек помещение и свернул за выступ стены. Его молодой помощник остался у входа в башню, явно приготовившись терпеливо ждать, но Риан решительно двинулся следом за Маскелль.

Выступ стены скрывал широкую дверь, обрамленную высеченными из камня большими змеями. Риан знал, что это, как и львы, духи-хранители, но уж слишком они походили на демонов… Дойдя до двери, Маскелль неожиданно замерла и что-то прошептала. Потом она перешагнула порог.

Риан хотел последовать за ней, но обнаружил, что и его что-то остановило. Воздух в просторном зале был горяч и неподвижен; Риан почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились. Усилием воли он заставил себя идти вперед.

Пол зала представлял собой один огромный плоский камень; его серая поверхность казалась гладкой и шелковистой, как поверхность жемчужины. Причина для этого открылась, когда Риан увидел, что находится в середине зала: круглая многоцветная фигура около двадцати футов в диаметре, явно незавершенная. Сначала Риан подумал, что это — рисунок на камне пола, потом заметил, что фигура имеет объем — она примерно на дюйм возвышалась над поверхностью.

«Цветной песок, — решил Риан, — или толченые раковины, а может быть, стекло».

Единственной неровностью на безупречно ровном полу был бортик, окружавший рисунок.

Маскелль двинулась вправо, обходя рисунок и все еще тихо ругаясь себе под нос. Риан по привычке последовал за ней, держась немного позади, чтобы не мешать.

«Это карта», — решил он, хотя раньше видел только плоские рисунки на пергаменте или коже. Однако крошечные выступы, углубления, плоские участки с темно-зелеными вкраплениями явно были горами, озерами, покрытыми Джунглями равнинами. Карта была гораздо совершеннее всего, что Риану случалось видеть; она показывала такие вещи, которые в Синтане считались всего лишь выдумками приехавших издалека купцов.

Потом, присмотревшись внимательнее, Риан понял, что это вовсе не озера и леса, а сложные узоры, похожие на те резные арабески, что покрывали стены храма.

Риан потряс головой, стараясь разогнать наваждение. Было что-то странное в том, что он оказался в одном помещении с этой фигурой и дышит тем же воздухом, что и она: в ней мерещилась какая-то непонятная жизнь. Возникало впечатление, будто фигура занимает все пространство огромного зала, словно стены — любые стены — слишком ничтожны, чтобы ограничивать ее. Еще через мгновение Риан понял, что перед ним опять карта: он мог видеть горные хребты, окружающие Синтан, глубокую синюю вмятину — Внутреннее море…

Воды его были в движении, волны накатывались на берег…

Риан протер глаза и снова посмотрел на рисунок. Теперь перед ним были ничего не говорящие формы, всего лишь замысловатые линии на песке.

Риан тихо выругался. Было совершенно ясно, что все это — колдовство. Пытаясь уловить ускользающее изображение, он попытался проследить взглядом рисунок, начав с незавершенного места; многоцветные спирали свивались в сложные выпуклые символы. Риан изо всех сил сопротивлялся собственному стремлению увидеть в них города, долины, дороги, холмы. Он проследил несколько поворотов рисунка, не обращая внимания на ответвления; по мере приближения к центру линии становились все более прихотливыми. Однако когда спираль уперлась в новый незавершенный участок, она словно растворилась в черном песке, рисунок перестал напоминать резьбу на стенах храма, превратился во что-то темное и мерзкое.

Риан отвел взгляд, внезапно ощутив стеснение в груди. Когда он снова посмотрел на фигуру, перед ним опять оказалась карта, а черный песок выглядел свирепой бурей, страшнее любого урагана, разрушавшей охваченные ею беспомощные земли. С непонятно откуда взявшейся уверенностью Риан понял, что, чем бы ни было это колдовство, с ним что-то ужасно не так.

Маскелль отступила от края рисунка, потянув за собой и Риана. Достаточно было отойти всего на шаг, и сразу стало легче дышать. С дрожью в голосе Маскелль спросила:

— Как это случилось?

В голосе Посланника Небес прозвучала безнадежность:

— Мы не знаем.

Риан дернулся, почувствовав себя виноватым. До сих пор он совершенно не замечал, что, кроме них, в зале есть еще кто-то. Теперь, оглядевшись, он увидел трех старых жрецов, татуировка на лбу которых говорила об их высоком ранге. Как и у Маскелль, у них были резные посохи — и видеть Маскелль они явно не были рады.

— Вы не знаете, — повторила Маскелль. Голос ее звучал так, словно она испытывает одновременно и полную растерянность, и отвращение. — Разве вы не пытались убрать?..

Посланник Небес вздохнул и тяжело оперся о посох. Один из жрецов ответил за него:

— Каждый раз убираем. Маскелль вытаращила на него глаза.

Жрец, человек с мрачным лицом и суровым взглядом, продолжал:

— Каждый день, начиная с двенадцатого дня Обряда, когда этот кошмар появился впервые. Каждый день убираем, и каждый день он появляется опять иногда на прежнем месте, иногда где-то еще.

Маскелль покачала головой и почти выбежала из зала. Стряхнув с себя растерянность, Риан последовал за ней.

Молодой жрец, дожидавшийся Посланника Небес, встревоженно посмотрел на Маскелль, когда она промчалась мимо. Солнце выглянуло снова, и блеск и жар лучей, отраженных белым камнем двора, казались обжигающими, но по крайней мере воздух здесь был свеж.

— Так что случилось? — нетерпеливо поинтересовался Риан. — И что это за рисунок?

— Предполагается, что он — изображение Колеса Бесконечности, самая важная часть Обряда Столетия. — Маскелль запустила руки в волосы, окончательно растрепав свои косички, и так и замерла, словно собираясь вырвать пряди с корнем. — Что с ним сейчас, я не знаю. — Она покусала губу. — В конце Обряда Года высшие кошанские жрецы и Голоса создают… создают модель вселенной. Благодаря ей мир воссоздается в своем прежнем виде. Самый важный момент наступает в день равноденствия дождливого сезона, а потом песок, из которого делалось Колесо Бесконечности, собирают и отдают ветру и воде: это укрепляет связи, которые только и удерживают все части вселенной вместе.