Берзарин - Василий Скоробогатов

Чтобы свободнее чувствовать себя в военном ведомстве, и Корнейчук, и Ванда Львовна оделись соответственно. Василевская была в голубой униформе летчицы с четырьмя шпалами в петлицах. Корнейчуку очень шла униформа дипломата, он преподавал в дипакадемии. А Ванда Львовна числилась пропагандистом военного отдела ЦК партии. Любимцам народа давали тогда высокие чины и звания. Ванда Львовна и Александр Евдокимович выразили искреннюю радость, узнав, что перед ними герой КВЖД и озера Хасан. Ванду Львовну поразило, что человек в таких летах уже с генеральскими звездочками.

— Он так и просится в твои пьесы, — сказала Ванда Львовна, обращаясь к своему сердечному другу.

— Думаю, что такая пьеса уже есть в моей чернильнице, — ответил Корнейчук. — А сегодня давайте, друзья, пойдем во МХАТ. У меня есть билеты. Там чеховские «Три сестры». И в роли Тузенбаха — сам великий Качалов[28]!

Когда закончился визит гостей и распрощались с ними, полковник отвез генерала Берзарина на дежурной эмке в гостиницу, чтобы тот смог немного отдохнуть перед посещением театра.

Николай Эрастович, не задерживаясь в Москве, на другой день уехал по железной дороге в свою армию — в Бологое. Там его встретил начальник штаба армии полковник Ярмошкевич.

Всю ночь они провели в штабе. Из информации штабников Берзарин уяснил, что, в общем-то, части и соединения армии укомплектованы неплохо. Техническая оснащенность тоже в удовлетворительном состоянии. Но есть черная дыра: отсутствуют средства ПВО. Нет зенитных орудий, нет истребителей-перехватчиков. Нет техники для постов воздушного наблюдения… Надо срочно спасать положение! «Эх, дубинушка, ухнем! — горестно размышлял Берзарин. — Будем отбиваться от воздушных пиратов залповым огнем из винтовок. Да и обычный “максим” можно приспособить для стрельбы по воздушным целям».

…Только на третьи сутки после Москвы Николай Эрастович снял сапоги и нашел время нормально поспать. Но в постели он сразу же погрузился в атмосферу МХАТа, его «Трех сестер». Сновидения начались с полыхания огня. Пожар тот же, что в чеховской пьесе, но уже от бомбардировок люфтваффе. Варшава, Париж, Лондон познали море огня. В сердце появилась тревога. Переживания… Зачем они генералу? Противен ему и скулеж сестер Прозоровых: «В Москву! В Москву! В Москву! Отвезите нас туда!» При их хроническом безделье и в Москве их душам не найдется спасения. Прав Качалов-Тузенбах, барон, утверждая, что спасение — в труде. Даже если этот труд — изготовление кирпичей на заводе.

«Не раскисать! — приказал себе генерал. — Уральцы-красноармейцы просят назвать их дивизию железной. Железной будет и вся 27-я армия»… Укрепившись в этой мысли, генерал уснул и проспал подряд десять часов. Проснувшись и умывшись холодной водой, почувствовал, что все же выспался. Это позволит работать с полной нагрузкой. Вот только бы семью устроить в нормальные бытовые условия.

…Семью свою из Хабаровска, по договоренности с Народным комиссариатом обороны, Берзарин в начале апреля отправил в Ригу. Ему «светила» служба в Прибалтике. Обжитое место. Как устроилась там Наталья? Какая ей нужна помощь? Он послал в Ригу своего адъютанта, через которого получил слезную просьбу жены — увезти ее куда угодно. Русских мигрантов рижане не терпят. Берзарин позвонил в приемную наркомата и получил ответ: пусть семья не распаковывает чемоданы и едет в Москву. Жилплощадь генерал получит в российской столице.

Командование округа разрешило Николаю Эрастовичу отлучиться, и он за несколько дней справился с семейными заботами. С собой взяли только необходимое, а остальные вещи пошли малой скоростью.

Рига Наталье категорически не понравилась. При воспоминании о кратком пребывании там она морщилась, как от зубной боли. Русскоязычные, мигранты для коренного рижанина, — кость в горле. Ему хочется быть похожим на бюргера, на бауэра, на милого сердцу соседа-шведа, а с востока прут дикари. Еще благодетели, немецкие бароны, завещали местным жителям — типы племени кревс[29], если с ними общаться, угробят латышей.

Изумленной дремучим русофобством Наталье Ильиничне довелось услышать и такое рассуждение: русские военнослужащие — невежды, совершенно не воспитаны. Рижанам приходится видеть порой сержанта или даже лейтенанта, которые, идя по улице, курят, а потом окурки бросают прямо на тротуар. Видимо, им неизвестно, что для окурков есть урны и пепельницы. Можно ли таких впускать в Ригу?!

Так что Наталья Ильинична не без причин встревожилась. И правильно поступила. Вот только контейнер с вещами застрял где-то в пути.

22 июня 1941 года

Фашисты готовились к войне основательно. Их кровавый план назывался «Барбаросса», что придавало ему символический смысл крестового похода. Было продумано все до мелочей, с учетом национальной специфики. Был сделан вывод, что все население от Буга до берегов Тихого океана однолико. Татары, ордынцы, монголы и другие мало чем отличаются друг от друга, они сами, конечно, видят некоторое отличие одной особи от другой. А для немцев все они безличны, они — русские. «Унтерменш», недочеловеки.

Исходя из такой предпосылки, гитлеровский Генштаб и планировал свой блицкриг — истребительную войну против СССР. Напомним, что для захвата российских земель предусматривалось нанесение нескольких мощных ударов крупными силами танковых, механизированных войск и авиации с целью разобщить, окружить и уничтожить силы Красной армии, захватить Москву и Ленинград. Планировались стремительное продвижение вглубь России и выход на линию Архангельск — Куйбышев — Астрахань. На этой линии война завершается, а дальше намечалось, подавляя очаги сопротивления, оккупировать все территории до Камчатки и Владивостока включительно. Вместе с японцами.

В воскресенье 22 июня 1941 года, на рассвете, началась война.

Вот хроника того трагического дня.

В 7 часов 15 минут по московскому времени нарком обороны маршал Семен Константинович Тимошенко отдал приказ, в котором, в частности, было сказано: «Всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили границу…»

В 12 часов дня по Всесоюзному радио выступил глава советского правительства Вячеслав Михайлович Молотов. Он сообщил о вероломном, злодейском нападении на нашу страну фашистского агрессора. Вячеслав Михайлович назвал эту войну для советского народа оборонительной, отечественной. А закончил он свое выступление словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».