Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

видела такой огромной коровы, да еще и с такими рогами. Корова тащила за собой огромный плуг, вспахивающий землю. Конечно, девушка не смогла не расспросить Уилла об этом.

— Это ванпул Сэма — бык, а не корова. Он мальчик. Во многих хозяйствах без быков или крепкой лошади не обойтись, человеку вспахать землю гораздо сложнее. Только вот за нашим быком следить не надо, он сам знает, что нужно делать, — хихикая, рассказывал Уилл.

Узнав о том, что у коровы с быком бывает любовь, она теперь поняла, откуда берутся телята. Оказалось, мужские особи обычно крупнее женских. Уилл подробно рассказал об этом, а она снова покраснела, не понимая почему. Он показал, как выращивают картошку, которую она никогда не видела до момента, как попала сюда. Грядки с морковкой прочесывал заяц, который тоже был одним из ванпулов женщины, ее звали Алисия. Удивительно, как животные, словно люди, следили за урожаем. Но ведь они и были людьми, просто поверить в это трудно, если сам не увидишь. В человеческом обличии, конечно, тоже было чем заняться. Кто-то срывал плоды с деревьев, а кто-то подвязывал ветки кустов к деревянным шпалам веревками, чтобы те не клонились к земле. Уилл продолжал рассказывать об их размеренной жизни, и они медленно возвращались через лес обратно к типи.

— Сложнее всего в жаркую погоду. Когда совсем нет дождей, мы поливаем землю из ручья, он неподалеку отсюда. Хорошо, что есть Сэм, он больше всех утащить может, ну и Гаррет, конечно же. Его конь хоть и не так велик, как бык, но в силе не уступает.

Уилл сорвал с куста несколько ягод малины и показал ей, какие самые вкусные.

— Медведи любят такие, — не подумав о том, что ее это может задеть, сказал он.

— Я думала, они едят только мясо, — она укоризненно посмотрела на него, и он запнулся.

— Да они все едят, те еще звери. Я их не очень люблю, если честно, — попытался он выкрутиться.

— Среди вас больше нет медведей?

Он замялся, но обманывать не умел.

— Есть. Ему уже больше ста лет, и он точно умеет справляться со своим зверем. Сейчас он не здесь и, думаю, вернется нескоро. Тебе нечего бояться.

— Я ничего и не боюсь, — с насмешкой сказала она и пошла вперед, пока он дальше очищал куст малины. Конечно, обиды на Уилла она не держала, парень не хотел ее расстраивать, и девушка это поняла.

Ей стало грустно от того, что Элен так мало успела рассказать. Сатирра, с ее наивной душой, верила всему, что ей говорят, поэтому Уилл часто смеялся, а она не понимала почему. Он пытался научить ее шуткам, но для нее это было уже слишком. Иногда ему удавалось ее рассмешить, но она всегда переводила тему, расспрашивая о ванпулах, магии и людях. Уилл даже превратился для нее в собаку, когда она попросила. Сначала он спрятался за кустами и снял льняную рубаху. Он удивился, что она не испугалась, увидев такую здоровую животину. Пес действительно был огромен, а добрая серая морда находилась на уровне ее груди. Шерсть у пса была жесткая, довольно длинная и топорщилась. Сатирра гладила игривую собаку.

Ближе к вечеру они сидели вдвоем, и Уилл рассказывал о событиях, которые когда-то с ним приключились. Она смеялась все больше. Перед его шутками и нелепыми историями устоять было невозможно. Уже темнело, и они развели небольшой костер.

— Ты слышишь? Кажется, это Гаррет возвращается.

Он встал с пенька, чтобы встретить друга.

Запыхавшийся конь приблизился. Шерсть его была сухая, будто долгого пути вовсе не было. На нем висели мешки, не очень тяжелые на вид. Уилл отвязал все кроме одного и поставил на землю. Лошадь зашла за невысокий куст, и через несколько секунд, обратившись, перед ними вместо коня уже стоял человек. Растение прикрывало мужское достоинство, но торс не был скрыт, и Сатирра снова жадно его разглядывала, не подозревая, как нахально себя ведет. На его мускулистых руках выпирали темно-синие вены. Он поскорее надел длинную рубашку, и она спохватилась, вглядываясь теперь в его красивое лицо.

— Я тебе кое-что привез, Сатирра, — обратился к ней Гаррет, отчего она засияла.

Достав что-то из мешка, лежащего на земле, он повернулся к ней и протянул сверток из ткани.

— В деревне я попросил у одной женщины вещи для тебя. Она с радостью поделилась со мной в ответ на помощь, которую я ей оказал. Я думаю, тебе уже стоит переодеться. Здесь вечерами бывает прохладно, а ты ходишь почти раздетая. Нам-то холод не так страшен.

Поблагодарив Гаррета, она взяла сверток и пошла переодеваться в типи. Вещи, которые она достала, были чем-то похожи на те, что носили Элен и другие женщины, которые уже взрослыми попали к амазонкам. Ткань была светло-коричневого цвета, с более темным кожаным корсетом. У девушки появилась новая проблема. Как надевать платье, она не знала, но пришлось разбираться самой. Нерабочая рука мешала, а Уилл сказал, что она должна переодеваться отдельно от мужчин. Дважды не попав в рукав левой рукой, она разозлилась и, наконец, добилась желаемого. Платье было ей немного велико, а шнуровка на спине висела, и она не могла справиться с ней. Конечно, в новой одежде было не так удобно, но, по крайней мере, после тугого кожаного лоскута дышать стало легче.

Она с беспомощным выражением лица вышла наружу. Перед ней стояли уже трое мужчин. Анункасан вернулся, но она и не заметила его отсутствия днем — то ли оттого, что Уилл весь день отвлекал своими рассказами, то ли оттого, что она думала вообще о другом. Она повернулась к ним спиной, и Гаррет затянул не поддавшуюся ей шнуровку. От каждого прикосновения мужских пальцев у нее бегали мурашки по всему телу.

— Ух ты! Теперь видно, что ты женщина! — раскрыв рот, восхитился Уилл, увидев собранную к центру грудь, отчего получил в бок от Гаррета. — Прости, я имел в виду… Теперь ты не затянута и не выглядишь как мальчик или как мешок.

Сатирра опять почувствовала, как румянец окрасил ее лицо. Снова появился дискомфорт. Уж слишком часто эти противные ощущения от шрамов стали ей докучать.

— Гаррет, спасибо. Я никогда не носила платье. Правда, боюсь, упражняться в нем не смогу.

— Да тебе пока и нельзя упражняться. Дай телу время для восстановления. Может, кто-то из нас потом с тобой потренируется, раз ты так этого хочешь, — успокоил ее Анункасан.

Сатирра