Шляпники - Тамзин Мерчант

– Для своих творений он использовал Зловещие ингредиенты, – сказала пратётушка Петронелла, и Корделия почувствовала, что у неё округляются глаза. – В те времена каждый дурной ингредиент, который кто-нибудь из Творцов находил во время своих путешествий, запирался в Зловещем Секретере здесь, в Гилдхолле.

Пратётушка вытянула бледный палец и указала на дальнюю стену. В деревянные панели была вделана высокая железная дверь. Корделию передёрнуло: на двери был вырезан ухмыляющихся череп.

– Это вроде Зловещего Секретера в Доме Шляпников? – спросила она.

– Да. – Пратётушка кивнула. – Но этот гораздо больше. И он был заперт на шесть замков – видишь замочные скважины?

Корделия подкралась к секретеру поближе. Под черепом обнаружился ряд костей – каждая с замочной скважиной.

– Каждой семье был вверен мастер-ключ, так что Зловещий Секретер нельзя было открыть без согласия всех Творцов. Цель шести ключей состояла в том, чтобы дурные ингредиенты никогда не использовались в творениях.

Корделия кивнула. Череп таращился на неё пустыми глазницами.

– Но Соломону Тростетворцу такой расклад был не по нраву. Он отправился на поиски Зловещих ингредиентов. Собирал их тайком. Не стал рассказывать остальным Творцам о скверных вещах, которые он натаскал со всего мира.

Корделия повернулась к пратётушке.

– Почему?

– Он был жадным. Он хотел, чтобы у всех в Лондоне было по трости от Тростетворца. Он втайне превращал ингредиенты в оружие, так что всем было бы страшно ходить по улицам без защиты личной трости. Возможно, самым опасным ингредиентом, который он использовал, были его собственные дурные намерения: в каждую из тростей-шпаг он вплетал зло. Он успел сотворить их несколько сотен, прежде чем его поймали.

– Как его поймали?

На лицо пратётушки Петронеллы словно набежали тучи.

– Был убит молодой человек, – тихо сказала она. – На самом деле он был не старше мальчишки. Его звали Авель Дадлук, младший сын герцога Дадлукского. Однажды ночью молодой Авель поругался с сыном сквайра на площади Пикадилли. Свидетели говорили, что ссора быстро переросла в драку. У обоих мальчишек оказались с собой шпаги Тростетворца. Сначала дерево билось о дерево, а затем серебряный клинок сверкнул из одной трости, потом из второй, и через минуту один юноша умирал на тротуаре, а второй сбежал. Как выяснилось, оба мальчишки в тот самый день приобрели себе новые трости.

Корделия похолодела от ужаса. И это произошло из-за дела рук Творца.

– Герцог не смыкал глаз, пока убийца его сына не был найден, – с тяжестью в голосе продолжила пратётушка Петронелла. – Бедного глупого мальчишку отыскали и повесили в Ньюгейтской тюрьме. Когда Лорд Государственный Советник обнаружил, что в роковой стычке использовалась трость с потайной шпагой, он осознал масштабы вероломства Тростетворца. Семью Тростетворцев лишили королевского патента, а Соломон был объявлен изменником и казнён на Тауэр-Хилл. Миссис Тростетворец и двоих детей с позором сослали в работный дом, лишив всех денег. Не прошло и года, как все они умерли. Молодая мисс Тростетворец была немного младше, чем ты сейчас. Это была ужасная трагедия.

Корделия во все глаза глядела на герб Тростетворцев. Было в нём что-то жутковатое: молнии, в которые превращались трости, казались свирепыми, словно жаждали мщения. Она подумала о маленькой дочери Тростетворца – лишённой привычной ей волшебной жизни и брошенной в грязный, вонючий работный дом. И умершей там.

Корделия содрогнулась от жалости.

– Но почему Гилдхолл пуст сейчас? – спросила она, глядя через заброшенный зал на светящееся витражное окно. Витраж изображал шесть Творцов в елизаветинских одеждах, держащих над собой свои творения, – вот только лицо Тростетворца кто-то разбил, так что тело осталось жутко безголовым. – Почему ушли все, если опозорены были только Тростетворцы?

– Ну, дорогая, в переломные моменты старые распри всплывают на поверхность, – мудро заметила пратётушка. – Все были шокированы случившимся и не очень сдерживали эмоции. Потом Башмачники обвинили Шляпников в краже идей…

– БА! – не выдержал дядюшка Тибериус, и его голос эхом разнёсся по просторному чертогу. – Эти Башмачники вечно утаивали секреты. И Плащетворцы тоже ничего никому не рассказывали! Первыми ушли Часотворцы. Сказали, что не могут расслышать тиканье своих драгоценных часиков за криками остальных Творцов в великом зале. За ними собрались и покинули Гилдхолл Плащетворцы. Перчаткотворцы тоже надолго не задержались. Потом остались только Шляпники и Башмачники, и тут уж мы не могли вынести вида этих бесполезных…

– Тибериус! – прошипела тётушка Ариадна.

Дядюшка Тибериус умолк на середине предложения, и Корделия обернулась.

В великом чертоге стояли все лондонские Творцы.

На них пристально смотрели все десять Перчаткотворцев. Старый Часотворец молча стоял у колонны, держа за руки двоих маленьких внуков. Плащетворцы маячили у лестницы. А четверо Башмакотворцев с мрачными взглядами толпились в дверном проёме.

Корделия, собравшаяся уже помахать Гусю, вовремя одёрнула себя. Им придётся делать вид, что они враги. На лице у Гуся было довольно каменное выражение, так что Корделия постаралась взять с него пример, выпятив вперёд нижнюю челюсть и хмуро сведя брови вместе. У него здорово получалось притворяться, что он зол её видеть.

– Тибериус Шляпник! – прогремел по залу голос миссис Башмачник. – Как обычно, твой голос слышно даже раньше, чем видно твою шляпу. Весьма впечатляюще.

Корделии показалось, что она слышит рычание дядюшки Тибериуса. Красное перо Потрясогребня, увенчивающее его невероятно высокую шляпу, затрепетало.

– Найджелла Башмачник, – отозвался он, снимая шляпу и демонстративно кланяясь, – выражение твоего лица, как всегда, напоминает твою лучшую обувь.

Миссис Башмачник сморщила нос. Корделия украдкой бросила взгляд на Гуся, хмуро смотревшего на дядюшку Тибериуса.

Один из близнецов-Перчаткотворцев повернул голову и показал Корделии язык. Она ответила самой жуткой гримасой, которую только могла состроить.

– Ну, ну, давайте попробуем вести себя цивилизованно, – растягивая слова, произнёс самый высокий Плащетворец и отряхнул свой переливающийся плащ, так что его полы затрепетали в воздухе. – Ссориться – это недостойно нас.

Миссис Перчаткотворец так громко сказала: «ХАХ!», что Часотворец резко повернул голову и уставился на неё.

– Мы знаем, что вы думаете, будто всё вокруг недостойно вас, Плащетворцы, – ехидно сказала она. – Включая всех нас.

Старый Часотворец раздражённо прицокнул. Двое его внуков замигали, как совы. Младший сосал большой палец.